Галерея чувств - [18]

Я достаю из сумки простой карандаш и несколько листов бумаги, удобно устраиваюсь на стуле и начинаю делать простые зарисовки вида из окна. Когда шум затихает, я поднимаю голову и вижу, что в аудиторию вошли Вероника Викторовна и Максим. Я снова опускаю голову к наброску и продолжаю рисовать, игнорируя то, как внутри все вспыхнуло от одного его появления. Спустя пару минут послышался голос Геннадия Михайловича, нашего зав. кафедрой. Я невольно бросаю взгляд в сторону говорящего, надо же я даже не заметила, как он пришел. Он начинает речь с приветствия всех находящихся здесь, потом благодарит Максима за его любезный жест провести здесь свою лекцию, дабы помочь нам, будущим творческим личностям, более близко познакомиться с одним из новых направлений в искусстве, которое уже прочно занимает нишу среди других течений в искусстве. Его речь кажется мне слишком высокопарной и в ней слишком много лишних слов. Геннадий Михайлович любит поговорить, и это порой заставляет сильно отвлекаться от текущей темы. Наконец, закончив, он передает слово Максиму, который занимает место за столом, но не садится за него, продолжая стоять. Я украдкой смотрю в его сторону, отмечаю, как идеально на нем сидят темные брюки и простой синий свитер, благодаря которому его глаза становятся ярче. Я не слышу, что он говорит. Я уже отложила в сторону набросок и теперь, не отрывая глаз, смотрю на него, восхищаясь его манерой держаться. Единственное, что приходит мне в голову, это то, что голос у него действительно очень хриплый. Интересно почему? Что с его связками? И хотя это звучит очень сексуально, не портя, а скорее делая его облик более привлекательным, я понимаю, что это не совсем нормально.

Во время всей лекции я ловлю только короткие фразы, мой мозг совсем не хочет вникать в смысл происходящего. Я словно нахожусь в трансе. А когда наши взгляды в первый раз встречаются, я вижу едва уловимый огонек противоречивых чувств в его глазах, мои щеки вспыхивают, словно он указал на меня пальцем, говоря о том, что между нами было. Вчера он звонил, сам. А я просто проигнорировала, не потому что хотела его позлить или вывести из себя, а потому что не знала, что ему сказать. Теперь я снова не отрываюсь от листка с наброском, только вот рисовать больше не получается, и я бездумно вожу карандашом, выводя узоры по его краям. Я нервничаю от ощущения на себе его прожигающего взгляда. Не знаю точно, так ли это, или это только мое разыгравшееся воображение, но проверять желания у меня не возникает. Когда лекция подходит к концу, и начинается время вопросов, я облегченно вздыхаю, ничего путного я все равно не услышала, только обрывки коротких фраз. А все из-за того, что больше была сосредоточена на чувстве сожаления, что пришла сюда, чем на теме лекции. Единственное, что я могла с точностью отметить, это то, что абсолютно все студенты вели себя очень тихо. Никаких тихих перешептываний и тихих смешков, только взгляды, устремленные в сторону Максима. Он сумел привлечь к себе полное внимание всех и каждого. Когда лекция закончилась, и Максима увлекли студенты какими-то вопросами, я быстро прошмыгнула в коридор, желая поскорее оказаться в своей уютной лада калине. В последнее время я только и делаю, что сбегаю. Но Максим не оставил мне выбора, слишком подавляюще он действовал на меня. Слишком сильны эмоции, контроль над которыми, как показала практика, мне не удержать, пока он находится так близко.

Накинув куртку, я выхожу на улицу и быстрым шагом преодолеваю расстояние до машины, сажусь в нее, вставляю ключ в зажигание, но остаюсь на месте. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Сердце стучит, а ладони вспотели. Я так запуталась и уже не понимаю, что делаю и зачем я это делаю. Вчера, когда Максим позвонил мне в первый раз, у меня так же сильно забилось сердце, как и сейчас. Знаю, что просто струсила, когда не стала отвечать ему, но и что сказать ему я тоже не знала. Надо полагать, он разозлился, разочаровался или просто плюнул на все и решил, что я не стою лишних действий с его стороны. Ему нужен был секс, он его получил. Не то, чтобы он у нас был полноценным, но все же. Ох! О чем ты думаешь, Оксана? Тебе надо валить отсюда и как можно скорее. Только вот ключ все еще в замке зажигания, а я так и не сдвинулась с места. Я вовсе не хочу, что бы он вышел и увидел меня в машине, сидящую, точно в ожидании встречи с ним. Вовсе я его не жду, и не хочу ждать. И пусть с ним все мысли на какое-то время улетают из моей головы, вытесняя весь мрак, что заполняет их, мне это не нужно. Совсем нет. Завожу машину, и снова остаюсь на месте. Ударяю ладонями по рулю, глушу двигатель и выхожу из машины. Я полная дура, это уже диагноз. Хотя, что я теряю? Себя? Давно уже все потеряно. Выхожу из машины, и обвожу взглядом парковку института, в самом конце вижу часть капота красной иномарки, подойдя чуть ближе, узнаю ту самую мазератти. Значит все же это его тачка. Теперь я уверена в этом, модель настолько заметная, что будь она здесь раньше, то точно бы ее заметила. Интересный парень этот Максим, во всех отношениях. Мимо проходят студенты и преподаватели спешащие домой, а я хожу вдоль машины, не до конца понимая, почему все еще остаюсь здесь. Верчу ключи в руках, перекладывая их из одной руки в другую. Может все же уехать? Да, Оксана, сбегать ты всегда умела. Подул теплый ветер, и вместе с его дуновением я чувствую его приближение. По телу бегут мурашки, а в горле все пересыхает. Оборачиваюсь, так и есть. Максим идет мне навстречу, прожигая взглядом, значение которого я не могу понять. Он злится? Не могу понять его чувств, сейчас он больше похож на того самоуверенного незнакомца из галереи, который оставил меня одну в темном помещении. В студии он был другим, совсем другим. По крайней мере, мне так казалось. У меня начинает сосать под ложечкой, и я вытираю вспотевшие ладони о джинсы. А Максим молча подходит к своей машине. Не отрывая от меня глаз, открывает дверь и садится на место водителя. Я уже думаю, что он так мне ничего и не скажет и просто уедет, но тут открывается пассажирская дверь, приглашая меня внутрь. Секунду другую я колеблюсь, но все же сажусь к нему, и машина практически сразу трогается с места. Понятия не имею, куда мы едем, но нервы мои натянуты до предела. Максим по-прежнему молчит, а я думаю, что ему сказать. Но из-за сгустившегося тяжелого напряжения в машине в голове нет ни одной мысли. Остановившись у светофора, я, наконец, умудряюсь прервать молчание: