Галерея Боргезе - [6]
Работавший в годы зрелого Возрождения, Андреа дель Сарто тем не менее обнаруживал в своей живописи уже черты нового стиля — маньеризма. Они заметны и в данной работе, написанной по заказу флорентийского банкира и предпринимателя Джованни Гадди.
Богоматерь изображена сидящей на земле в соответствии с иконографией «Мадонны Смирение». Ее поза задает в картине сложное диагональное движение, которое любили привносить в свои полотна художники-маньеристы. Эта диагональ встречается с другой, образованной обнаженными телами детей, Христа и Иоанна, и возникает подобие латинской буквы V. Таким образом художник, сохраняя подвижность композиции, уравновешивает и замыкает ее. Очертания фигур и лиц словно тонут у него в светлой дымке, напоминающей «сфумато» Леонардо да Винчи, и выглядят особенно мягкими, теплыми. Эти тающие контуры и слегка вытянутые, гибкие тела также характеризуют маньеристическую живопись. Божественных персонажей художник наделил простыми человеческими чувствами, создав тонкое по духу произведение.
Картина Леонардо да Винчи не дошла до нас, но сохранилось несколько копий с нее, ныне находящихся в разных музеях мира. Воспроизводя работу мастера, ученики могли дать себе волю в трактовке пейзажа и фигурок младенцев, но, что касается главных персонажей, сохраняли близость к оригиналу.
Лебедь, в образе которого явился Леде влюбленный в нее Зевс, выгибает шею и льнет к телу молодой женщины, обнимает ее крылом, а она нежно прижимает его к себе. Фигуры очерчены гибкими, красивыми линиями, тела мягко моделированы при помощи изобретенного Леонардо приема «сфумато», все это усиливает ощущение любовной неги, разлитое на полотне. У ног Леды играют рожденные ею от союза с Зевсом близнецы, чуть поодаль лежит яйцо, напоминая о том, откуда они появились. Вдаль уходит подернутый дымкой пейзаж с разнообразными планами: равнина, река, гора, на которой стоит замок. Автор произведения уловил в картине Леонардо главное — его любовь к бесконечно прекрасному земному миру, красота которого находит свое наивысшее проявление в образе человека.
Интерес к изображению человека на лоне лесов и полей, который Доссо Досси перенял у живописцев Венеции, нашел свое выражение и в этой картине.
Аполлон, чей культ у древних греков был связан одновременно и с природой, и с искусством, играет здесь на виоле да браччо. Поодаль видна прекрасная нимфа Дафна, в которую, согласно мифологии, бог влюбился и устремился за ней вдогонку, но нимфа, не пожелавшая стать его возлюбленной, превратилась в лавровое дерево. Это был любимый прием венецианских живописцев: отодвинуть назад изображение, раскрывающее сюжет, и вывести на первый план настроение, воплощением которого является главный персонаж. В данном случае этот персонаж — Аполлон, а чувство — необузданная страсть.
Но у помещенной вдали Дафны есть и другая роль. Воздевшая руки, которые сейчас превратятся в ветви, нимфа здесь является божеством леса, луга, деревьев и трав. Образ женщины, одухотворяющей природу, не раз встречался у венецианских художников, например у Джорджоне. Однако Аполлон словно дирижирует стихией, то есть картина выражает мысль о том, что миром правит искусство.
В своем искусстве Доссо Досси соединил красочность, декоративность живописи, процветавшей в Ферраре, где он жил и работал, и лиричность, тягу к волшебству венецианских художников, которые также оказали на него влияние. Эти особенности хорошо видны в данной картине.
Здесь изображена, скорее всего, волшебница, либо Цирцея, либо Мелисса из поэмы «Неистовый Роланд» феррарского поэта Лудовико Ариосто, с которым дружил живописец. Мелисса освобождала от колдовских чар людей, бывших «кто ручьем, кто зверем, кто скалой, кто деревом». Художник представил ее одетой в пышный, богатый наряд, сидящей внутри нарисованного на земле магического круга и держащей в одной руке факел, а в другой доску с геометрическими рисунками. В углу слева, на дереве, видны заколдованные, которых она вот-вот вызволит из этого плена. На заднем плане сияет и переливается светлыми красками пейзаж, написанный в духе Джорджоне, как и изображенная там компания. Волшебница выглядит повелительницей природы — лесов, холмов, рек и даже города с башнями и мостами, который кажется частью райских далей. Поэзия, разлитая в мире, особенно привлекала живописца.
Живопись флорентийского художника Аньоло Бронзино отразила особенности, присущие маньеризму — направлению, которое пришло на смену Высокому Возрождению. Прежде всего это интерес к форме: она у живописца нарочито усложняется. Его Иоанн Креститель напоминает фигуры с росписи Микеланджело Буонарроти на плафоне Сикстинской капеллы, и это неспроста: маньеристы стремились осмыслить наследие предыдущей эпохи. Но Бронзино идет дальше Микеланджело во внешней сложности изображенного: Иоанн сидит в позе, словно закрученной по спирали — левая нога впереди, правое плечо развернуто вперед, а рука уходит назад. Слегка удлиненное тело и оттенок нежной красоты, лежащий на облике юноши, тоже были особенностями новой живописи. Свет, заливающий фигуру, придает ей некоторую отстраненность от зрителя: изображенный здесь Иоанн словно существует в особом, созданном кистью художника мире.
