Галатея - [20]

Вдвоем они опустили тело на заднее сидение. Ивлев, запрыгнув, склонился над девушкой с аптечкой.

— Узнал, что колоть?

Сергей кивнул, не глядя, протягивая телефон.

— Петровский на проводе.

— Слушаю, — все еще пытаясь отдышаться, сказал Гарин.

— Ну, как она?

— Загрузили, — коротко ответил Виктор. — Вроде пока жива.

Гарин внимательно осматривал себя в свете фар. Крови видно не было. На всякий случай, он схватил горсть снега и обмахнул ботинки.

— Готовьте реанимацию, — сказал он Тарасу. — Девчонка совсем плоха, того и гляди помрет.

— Ее везти — риск, — напомнил Петровский. — Твои документы еще не готовы.

— Да, знаю я, — отмахнулся Гарин.

— Решать тебе, — сказал Тарас.

Решать, подумал Гарин. Опять решать мне, черт возьми.

— А что решать-то? — спросил он. — Предлагаешь, девчонку здесь бросить?

— Я могу отправить к вам людей.

— И когда они будут? Когда она помрет уже?

— Ты молодец, Виктор, — помолчав, сказал Петровский.

— Я знаю.

— Будь осторожнее, — напутствовал Тарас.

Закончив разговор, Виктор на всякий случай тщательно протер ручку двери.

— Риск, — подумал он, отряхивая руки. — А когда в моей жизни не было риска?

Агамемнон Рождественский

1

Трактат о кладах действительно оказался занимательной книгой. Агамемнон так увлекся, что не заметил бесшумно вошедшего Тензора.

— Пойдем, — сказал знакомый голос. — У нас еще есть дела на сегодня.

— Послушай, Петр, — поднял голову кладоискатель. — Ты, конечно, парень отличный, спору нет. Но у тебя есть Гриша. У тебя есть Ваня. И у тебя есть этот забитый ботаник, Симонов. Я-то причем?

Тензор присел на диван напротив.

— Им всем от меня что-то нужно, — грустно произнес он. — Ивану — рассказчик и советчик. Грише — монеты и деньги. Андрею — оживленная девушка. Даже девчонкам от меня что-то постоянно нужно.

— Догадываюсь, что, — усмехнулся Агамемнон.

— Нет, — вздохнул Тензор, — не догадываешься. У меня нет настоящих друзей. Знаешь, как отвратительно одиночество?

— Догадываюсь, — повторил Агамемнон.

— Об этом ты тоже ничего не знаешь, — ответил Тензор. — И хорошо, что не знаешь. Пойдем?

— Куда?

— Есть одно важное дело, Мем, — почему-то он называл его так постоянно. — Необходимое для оживления Натальи.

— Так пусть Симонов им и занимается.

— Он им и будет заниматься. Он и Гриша. Но руководителем будешь ты.

Агамемнон отложил книгу.

— Петр, — сказал он, — как думаешь, почему я здесь?

Тензор подумал.

— Тебе интересно, — ответил он. — По своей натуре ты — наблюдатель. Ты всегда в стороне, смотришь, следишь за происходящим и, мне кажется, с любопытством ждешь, чем же все это закончиться.

— Верно, — разочарованно протянул Агамемнон. Он не думал, что Петр столь хорошо разбирается в людях. — Мне интересно. Но я не хочу из-за своего интереса куда-нибудь вляпаться.

— Разве дружба со мной тебе не пошла на пользу?

— Ты опять о материальных благах? — поморщился Агамемнон.

— Конечно, — кивнул Тензор. — О чем же еще? Сдается мне, ты никогда не голодал.

— Я из Москвы, а не из Эфиопии, — заметил с раздражением Агамемнон.

— А голодают не только в Эфиопии. Концы с концами еле сводит семьдесят процентов населения нашей великой и могучей родины. Ты отъезжал куда-нибудь в глубинку? Видел, как и чем живут люди?

— Видел, положим, — ответил Агамемнон, вспомнив о бабушке с поросями. Та жила вроде бы вовсе неплохо.

Тензор рассмеялся.

— Нет, — покачал головой он. — Ничего ты не видел.

— Ну, а тебе что-нибудь дало твое видение? — поинтересовался Агамемнон. — Хоть что-нибудь?

Тензор задумался.

— Общее представление, — ответил он. — Общее понятие, как хреново обстоят дела.

— Но ты ведь ничего не делаешь, чтобы это исправить, — заметил Агамемнон. — Вообще ничего, хотя мог бы.

— А знаешь, это очень светлая мысль, — внезапно расцвел Тензор. — Пожалуй, организую себе партию к следующим выборам.

— Партию любителей некромантов?

— Ага.

Агамемнону неожиданно надоел глупый и беспредметный спор.

— Ладно, — сказал он, поднимаясь. — Какое у нас еще на сегодня дело?

2

Следом за Тензором он спустился вниз по лестнице.

Полутемная гостиная на удивление оказалась пуста. В углу потрескивал дровами камин и отбрасывал неровные кровавые отблески.

— Семьдесят три страницы, — бормотал себе под нос Тензор. — У нас уже есть семьдесят три страницы.

— Не у нас, — уточнил Агамемнон. — У тебя. Нам они ни к черту.

— Хорошо, — согласился Тензор, — у меня.

— А где девчонки? — поинтересовался Агамемнон.

— С Гришей на шопинг очередной укатили, — рассеянно ответил Петр, погруженный в свои мысли.

Он свернул на лестницу в подвал.

— А Ваня так и не появлялся?

— Нет.

— Совсем он неуправляемым стал. Зачем он сестру-то сжег?

Тензор пожал плечами, открывая обитую металлом дверь. Сюда они не спускались ни разу.

— Идиот, — ответил он. — Что с него взять?

— Не идиот, — поправил его Агамемнон с интересом. — Убийца.

За дверью тоже оказалась лестница. Только уже освещенная.

— Что здесь? — спросил Агамемнон.

— Увидишь.

Они повернули за угол и Агамемнон замер, пораженный.

Посередине большого помещения, оборудованного словно операционная, стоял хирургический стол. Под ослепительно яркой лампой на этом столе лежало распластанное тело. Не человека — монстра. Жутковатая голова с шипами-наростами была откинута назад, а фасеточные глаза, смахивающие на стрекозиные, безжизненно уставились в потолок. Из-под белой простыни еще торчала рука. Агамемнон судорожно сглотнул. Трехпалая, страшная, с длинными толстыми многосуставчатыми пальцами и крючковатыми когтями.