Галактика 1995 № 3 - [41]

— Надоел ты мне, понял, — говорил бородатый с какой-то неприязнью, но в то же время посмеиваясь, — я за неделю ни одной не отдал, усек? Навара-то нету, пошевели мозгой, ты ж дело знаешь, чего хочешь, когда навару нету?

Парнишка в коже все крутил головой. Игорю запомнился его острый, рельефный профиль.

— Ты, борода, стоишь спокойно, так и стой. Или надоело? Гляди! Забыл, что не в магазине? — говорил он, попыхивая несмятой беломориной.

Едкий дымок с привкусом полыни напоминал Игорю кое о чем. Но выводов он делать не стал, может, и ошибался. Какой дурак будет «шмалить дурь» вот так, в открытую? Нет, конечно, ошибся.

— Не забыл, — согласился бородатый, морща лицо. — С тобой забудешь. Как отдам чего, сразу подходи, ты ж у нас глазастенький, Томаз, все-е видишь. Лады?

Ну ладно, давай так. Но смотри, вон там один сидит, у витрины самой. Ты сходи, проверь, знаешь, я не обману. Навроде тебя был, с гонором. Так ребята с ним поговорили, разобрались, что к чему. Он теперь, борода, стал такой покла-а-дистый. Не, ты сходи, глянь…

Только сейчас до Игоря дошло. А ведь сразу что-то не понравилось ему в тех ребятишках, толкающихся, загородивших ото всех спинами кого-то. Не понравился и смех их дурацкий, и крики. Так вот что, они там, оказывается, колошматили — в открытую, по-наглому! — какого-то строптивого спекуля, не пожелавшего поделиться частью выручки! Вот тебе и Россия-матушка! Ну и ну! А он-то думал — врут, нет у нас такого. Ну что же, созрели оказывается, можно и доложить заокеанским наставничкам, дескать, теперь и у нас все в порядке, опыт усвоен успешно, рады стараться, ваши сковородия! А если учесть то, с какой готовностью и лихостью газеты тиражируют опыт рэкетиров, надо думать, мы скоро всех обскачем! А главное, так буднично, так просто, даже незатейливо, надо сказать. И вроде не жалко спекулей, а все равно неприятно это, дожили!

— Не надо мне кино устраивать, знаю, что не поленились ребятки, и смотреть не хочу, — сказал бородатый.

— Добро, — парнишка с усиками поежился в своем не слишком-то приспособленном для русских зим пальто, сказал, — на первый раз побеседуем, как с тем, а еще повторится — ментам сдам со всеми потрохами. Ты меня знаешь, я человек не сентиментальный, плакать по тебе не буду. Да сдам в ментуру так, чтоб не на штраф и не на сутки, а чтоб сразу на срок, понял? Ты же знаешь законы? Надо их уважать, дорогой! И не обижайся, прошу. Нас, слыхал, как называют — санитары общества! Уважают, значит!

Он хлопнул бородатого по плечу и ушел, посмеиваясь.

Игорь подошел молча. Посмотрел в глаза.

— Слышал? — спросил бородатый.

— Да уж пришлось.

— Не обращай внимания, гонору больше, чем дела. У-у, дерьмо! — Он понизил голос: — Только все, замяли, лады? Нечего на этих гадов еще время тратить, с меня они много не возьмут. Я сам на нуле! — он довольно засмеялся.

— Лады, — согласился с ним Игорь.

Прогулка его оказалась неудачной, как и предупреждал бородатый. Они тут сами разберутся. А вот что ему делать?

Он вернулся, не солоно хлебавши, кляня судьбину свою и все на свете. Даже стал подумывать — не пора ли бросать поиски и отправляться домой. Больших усилий стоило удержаться, не уйти.

— А вот русский Дрюон, задарма! — вынырнула, как и прежде неожиданно, клетчатая кепка. — Бери, не пожалеешь!

Игорь прочитал: Балашов, «Симеон Гордый». Но почему русский Дрюон? И что это за бред вообще: русский Карузо, русский Ньютон, русский Одиссей?! Он частенько встречал подобные сравнительные наименования выдающихся русских людей и в прессе и в книгах. И никогда не мог понять, чего добиваются авторы? Или они думают, что тем самым прославляют соотечественников? Тем, что отводят им второстепенные места, отнимают первородность, исконность? Воистину, бредятина какая-то! И он, вспомнив бородатого, неожиданно и резко бросил:

— А ну, вали отсюда!

Кепарь послушно отвалил, видно, привык к такому обращению. А Игорь вернулся на прежнее место. И рассказал бородатому про «русского Дрюона».

— Быдло, — сказал тот, — быдло оно и есть. Ты, думаешь, я его зря гнал? Я б давил эту падаль! Ну, а объяснение имеется — Дрюона все знают, его с помощью макулатуры в миллионах размножили, можно сказать, навязали людям. Так с кем же сравнивать, конечно, с Дрюоном! — протянул он с иронией. — Это как реклама. Понял?

Игорю такая реклама была не по нутру. Но нельзя же всех по себе равнять, и он кивнул.

— Кстати, насчет рекламы, — оживился вдруг бородатый, — хочешь посмеяться? Сам над собой уже третий месяц смеюсь, — остановиться не могу. Когда эти шакалы фуфло за конфетку выдают — еще куда ни шло. Лишь бы сбыть! Но реклама, о-о, реклама — двигатель торговли! — бородатый снял на секунду шапку.

— Видал?

Игорь кроме лысины величиной с блюдце ничего особенного не разглядел, но кивнул, мол, видал.

— Вот так, — продолжил бородатый, — полгода назад купил четыре флакона «Банфи». Слыхал? Средство для волос, импортное. У нас в «Здоровье» писали, в газетах проскальзывало — могучий восстановитель! Три раза в день ваткой в лысину — и через полгода все в ажуре. Так и в инструкции прописано. Ну я и выложил двадцать шесть рублей. Там, правда, сказано: при старческом облысении и при наследственном не действует. Короче, тру месяц за месяцем: радуюсь заранее, думаю все впереди, скоро красавцем стану. Ну а как иначе облысение у меня не старческое, откуда в тридцать лет? И не наследственное, я в нашем роду один такой. Втираю себе, по инструкции, всю плешь протер, все флаконы извел. А лысина только больше стала, последние корешки вытравил этим уникальным средством. Смешно?