Галаховка - [29]

— Понимаю.

— Вот я и думаю: может быть, собраться нам всем вместе для беседы? Какую-нибудь грибную вылазку затеять и поговорить по душам. Как думаете, Кай Юрьевич?

— Думаю, что время тайных сходок в лесу давно уже миновало. Я прочту лекцию.

Руководитель кооператива насторожился. Он не раз слышал по радио и видел в журналах, как юмористы и художники упорно высмеивают лекторов. Что же задумал Диогенов?

— Это будет полезная лекция, Кай Юрьевич?

— Абсолютно.

Матвей ценил Теоретика за его находчивость, решительность. Вот и сейчас он не стал мямлить, рассусоливать, как поступили бы другие. Черт с ним, пусть читает лекцию, было бы только дело!

— Хорошо! К вам явится Кузнечиков, договоритесь с ним обо всем. Имейте в виду, что и я буду присутствовать на лекции.

— А я на это и рассчитываю, — сказал Диогенов.

— Тогда не смею вас больше задерживать.

Это была еще одна перемена: прокрутившись всю войну среди госпитальных врачей, Канюка нахватался от них разных красивых выражений.

А Кузнечиков, инспектор Мосэнерго, успешно совмещавший контролера и связного, явился к Диогенову на следующий день. С ним была неизменная полевая сумка, плотно набитая квитанционными книжками, бланками актов, списками энергополучателей и разной чепухой. Под чепухой здесь подразумеваются смятые бумажки трех-, пяти- и десятирублевого достоинства, которые Кузнечиков имел обыкновение совать в видавшую виды сумку без разбора.

— Я продумал вопрос, — начал Кузнечиков без всяких предисловий. — Пускать на лекцию будем по спискам. На контроль поставлю четырех ребят, шестеро в резерве, на подходе к красному уголку.

— А что вы собираетесь устраивать, товарищ Кузнечиков? Тайную вечерю? Заседание ложи масонов? Сходку браконьеров?

— Не понимаю! Объясните! — взмолился Кузнечиков.

— А тут и объяснять нечего. То, что вы предлагаете, — уже нелегальщина.

— Но посторонние?

— Посторонних, если правильно организовать дело, не будет. О лекции известите кого нужно устно. А на двери вывесите объявление. И никаких контролеров! Никаких резервов!

Диогенов вытащил из ящика стола чистый лист бумаги и что-то написал на нем.

— Вот вам текст объявления.

Кузнечиков ушел, а сам Диогенов сел за конспект. На следующий день, в семь вечера, он уже выступал.

Лекция Диогенова

— Сегодня я буду говорить с вами, друзья, о процветании. В мире нет идеи более притягательной, чем процветание. Планеты Вселенной движутся вокруг Солнца, дела и помыслы людей сосредоточены вокруг процветания. К нему, как к солнцу, тянется все живое, оно каждому желанно, его хотят достичь все люди независимо от цвета кожи, национальности и вероисповедания. В самом этом слове содержится нечто магнетическое и пленяющее…

Кузнечиков, несколько опасавшийся за исход предпринятого эксперимента, облегченно вздохнул. Такое начало лекции могло оказать честь любому штатному лектору, не то что Диогенову.

— Нас радуют тучные нивы, — продолжал Диогенов, — отягощенные золотистыми плодами тенистые сады, лесные поляны, усеянные ягодами и грибами, реки, кишащие рыбой. Мы хотим видеть расстилающийся перед нами мир обильным и богатым.

Сидевший в первом ряду Канюка заерзал на стуле. Ему показалось, что Теоретик слишком долго витает в облаках, вместо того чтобы брать быка за рога. Но Диогенов твердо держался разработанного плана лекции.

— Процветание и богатство — вот высшая цель, которую поставило перед собой человечество, — говорил он. — Но люди идут к ней разными путями. Один из них — так называемое накопительство.

В основе теории накопительства лежит христианская мораль: человек должен быть бережливым, он обязан довольствоваться малым. Копи, береги, откладывай! — учит эта мораль. Между прочим, некогда распространенная в быту детская копилка являлась не чем иным, как вещественным выражением самой сути теории накопительства. А еще сохранившееся в разговорной речи выражение: «Деньги — в горшок!» — напоминает нам о действительно существовавшем когда-то горшке, куда прятали каждый лишний грош.

Эта теория оставила в фольклоре глубокие следы. «Копейка рубль бережет», — гласит известная русская пословица. «Филе пфенниге махен айн талер», — говорят немцы, что в переводе на русский означает: «Много пфеннигов делают талер». Накопительство, бережливость прославляются и пропагандируются на языках всех народов мира.

Бережливость — черта, безусловно, положительная. И все же накопительство как путь к богатству и процветанию оказалось несостоятельным. Тысячи безумцев шли этим путем и бесславно погибали. Отказывая себе во всем, нищенствуя и голодая, они скапливали иногда большие богатства, но, увы! — уже не могли ими воспользоваться, будучи отозванными, как говорится, в мир иной.

При этих словах старик Мизандронцев невольно вздрогнул.

— Одновременно с накопительством, — продолжал Диогенов, — развивалось и другое направление, которое я бы назвал экстремистским. Экстремисты начисто отвергали эволюционный, постепенный и потому крайне мучительный метод накапливания богатств. Они ратовали за быстрые акции, которые немедленно давали бы желанные результаты. Не буду говорить об алхимиках, этих чудаках средневековья, пытавшихся путем синтеза различных элементов получить золото. Но подлинные золотоискатели, несомненно, были ярыми приверженцами теории экстремизма. Впрочем, пароксизм золотоискательства тоже отражен в литературе достаточно широко.