Гагарин и гагаринцы - [50]
В Акбулаке на вокзале он встретил одноклассника.
— Куда?
— В институт… Хватит! Как говорится, десять сознательных лет отдал деревне. Пора и в большую жизнь выходить. А ты?
— Остаюсь… В колхозе дают комбайн.
— Ну-ну. Повкалывай на колхозной ниве… Да только все равно в город удерешь. На асфальт.
Он, Ерсаин, конечно, не за то, чтоб силой удерживать в деревне. Да и читал у социологов, что миграция — вещь закономерная. Но ехать в город, считая, что только там, как выразился одноклассник, «большая жизнь»… нет, с этим он никак не согласен. Конечно, асфальт — это хорошо, а то в их деревне осенью из-за грязи к магазину и в резиновых сапогах не пройдешь. И дискотек пока у них нет. И столичные артисты редко сюда заворачивают — «глубинка».
Но главное в жизни — найти себя.
Мудрый у него отец. Часто Ерсаин слышал от него одну казахскую притчу. Спрашивало перекати-поле у саксаула: «Почему ты ветра не боишься, и песни тебе не страшны, и зеленеешь ты, несмотря на суховеи. А я мотаюсь по барханам, высохшее, ветры меня гонят, пески секут. И нет мне радости». Отвечал тогда саксаул: «Нет у тебя корней крепких, чтобы твердо на земле стоять, не боясь ветров и суховеев. А нет корней — нет силы».
В настоящих хлеборобских семьях глубоки корни семейной традиции. Оттого и сыновья идут по стопам отцов, не уподобляясь перекати-полю.
И он не покинул родное село. Пришел в правление. Внимательно выслушал его председатель, Николай Григорьевич Суббот. Согласился, что можно ему и комбайн доверить. С седьмого класса в штурвальных — хорошая трудовая школа.
В обязательствах записал — намолотить 5000 центнеров. Кое-кто посомневался: многовато, дескать, для первого года работы.
Каждый день они были один на один. Поле и он. Поле огромное, уходящее за горизонт. Иногда казалось — не одолеть такую громадину. Упрямо выставив вперед железную «ладонь» подборщика, шел комбайн.
Каждый день смотрел на доску показателей. Его фамилия была почти в самом конце. Намолачивал 350 центнеров, потом — 400, потом — 450.
Гасли огни на соседних загонках. А он не глушил мотора. Чувствовал, как деревенели руки: попробуй — покрути двадцать часов штурвал. И рубаха просолилась от пота, и неприятно колола тело полова. И глаза сами собой смыкались, требуя сна. Но он приказывал себе: «не останавливай комбайн — еще немного, еще немного».
Только когда стало рассветать, посвежело, и он, ежась от утреннего холода, понял, что на валки легла роса, и, значит, пойдут потери, остановил комбайн.
Уснул прямо у ближайшей копны, бросив на солому пиджак.
Он тогда намолотил почти 700 центнеров.
В тот день ему вручили вымпел райкома комсомола.
А 7 августа районная газета сообщила, что комсомолец Ерсаин Испулаев выполнил обязательство — намолотил 5000 центнеров зерна. И взял новое — выдать 8000.
Дни августа… Жаркими они выдались. Жарко было и в буквальном, и в переносном смысле: от солнца и от накала страды. Спать приходилось буквально по два-три часа в сутки.
Случались и «ЧП». То летели ремни, то барахлил молотильный аппарат. Гаечные ключи брал в руки, не дожидаясь механиков.
В поле задерживался дольше всех. Поварихи уже знали это и везли ужин на загонку в термосах. Подшучивали: «Что, Ерсаин, за одно лето хочешь сразу на машину заработать?» Отшучивался: «Только обязательно на «Волгу».
А хотел он одного, этот черноволосый, невысокого роста парнишка, впервые выехавший на уборку самостоятельно. Заработать доверие к себе, испытать себя в таком большом и трудном деле, как жатва.
И в этот жаркий август 1979-го, пропахший хлебом и оглохший от рокота сотен моторов, он, вчерашний школьник Ерсаин Испулаев, доказал, что он хлебороб. 21 августа районная газета «Степные зори» сообщила: комсомолец Испулаев первым среди молодых комбайнеров района намолотил 10 тысяч центнеров зерна!
Закончил он жатву, выгрузив из бункера своего комбайна в кузова машин без малого 12 000 центнеров зерна.
А ведь два с небольшим месяца тому назад он еще сидел за партой, глядя из окна на поспевающие поля…
Оба они, Федор Николаевич Жеренов и Ерсаин Испулаев, удостоены «Звездных вымпелов имени Ю. А. Гагарина».
…Две так схожих трудовых судьбы. Схожи делом, которому служат и безраздельно преданы.
ЗВЕЗДНАЯ ВЫСОТА
О доблести, о мужестве, о славе, о призвании, о звезде, которую каждый должен обязательно зажечь в своей жизни, и состоялся у меня диалог с каждым.
Ф. Н. Ж е р е н о в: «Звездный вымпел Гагарина»… Это, я считаю, очень символично, что стал он вручаться передовикам производства. Ты как бы прикасаешься к той звездной высоте, которой достиг в своей судьбе наш первый космонавт. А это и тебя обязывает стремиться к такой же высоте в своем деле — стоишь ты у станка или выращиваешь, убираешь хлеб.
У каждого человека должна быть в жизни своя «космическая высота», которую во что бы то ни стало надо взять, раскрывая в работе все свои физические и нравственные силы.
Наша механизаторская «звезда» — хлеб. Как только его не называют в народе: «всему голова», «наш насущный». Слышал и совсем космическое: «без хлеба и в небо не поднимешься».
Наши космические просторы — поля. И уж если переходить на «звездную» терминологию, то скажу: есть у нас и свои старты, и свои перегрузки.
Роман К.М.Симонова «Живые и мертвые» — одно из самых известных произведений о Великой Отечественной войне.«… Ни Синцов, ни Мишка, уже успевший проскочить днепровский мост и в свою очередь думавший сейчас об оставленном им Синцове, оба не представляли себе, что будет с ними через сутки.Мишка, расстроенный мыслью, что он оставил товарища на передовой, а сам возвращается в Москву, не знал, что через сутки Синцов не будет ни убит, ни ранен, ни поцарапан, а живой и здоровый, только смертельно усталый, будет без памяти спать на дне этого самого окопа.А Синцов, завидовавший тому, что Мишка через сутки будет в Москве говорить с Машей, не знал, что через сутки Мишка не будет в Москве и не будет говорить с Машей, потому что его смертельно ранят еще утром, под Чаусами, пулеметной очередью с немецкого мотоцикла.
Роман «Последнее лето» завершает трилогию «Живые и мертвые»; в нем писатель приводит своих героев победными дорогами «последнего лета» Великой Отечественной.
«Между 1940 и 1952 годами я написал девять пьес — лучшей из них считаю „Русские люди“», — рассказывал в своей автобиографии Константин Симонов. Эта пьеса — не только лучшее драматургическое произведение писателя. Она вошла в число трех наиболее значительных пьес о Великой Отечественной войне и встала рядом с такими значительными произведениями, как «Фронт» А. Корнейчука и «Нашествие» Л. Леонова. Созданные в 1942 году и поставленные всеми театрами нашей страны, они воевали в общем строю. Их оружием была правда, суровая и мужественная.
События второй книги трилогии К. Симонова «Живые и мертвые» разворачиваются зимой 1943 года – в период подготовки и проведения Сталинградской битвы, ставшей переломным моментом в истории не только Великой Отечественной, но и всей второй мировой войны.
1942 год. В армию защитников Сталинграда вливаются новые части, переброшенные на правый берег Волги. Среди них находится батальон капитана Сабурова. Сабуровцы яростной атакой выбивают фашистов из трех зданий, вклинившихся в нашу оборону. Начинаются дни и ночи героической защиты домов, ставших неприступными для врага.«… Ночью на четвертый день, получив в штабе полка орден для Конюкова и несколько медалей для его гарнизона, Сабуров еще раз пробрался в дом к Конюкову и вручил награды. Все, кому они предназначались, были живы, хотя это редко случалось в Сталинграде.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Мальчишки и девчонки, о которых рассказывается в книге, жили так, как жила страна: шел бой — и они становились бойцами; надо было отдать все свои силы работе — они трудились наравне со взрослыми.Не ради славы совершали они подвиги, а ради того, чтобы горели над Родиной мирные звезды и красное знамя Страны Советов победно развевалось на ветру.Повести, вошедшие в книгу, написаны на документальном материале. Жили на свете такие мальчишки и девчонки и продолжают жить — пусть не точно такие же, но похожие на них: храбрые, честные, верные, готовые, если надо, совершить подвиг.