Гадкий утенок - [60]

— Пришел? — окликнул меня строгий голос.

— Куда же я денусь-то? — ответил я, а потом решил сразу же начать с интересующего меня вопроса, — Куршаан, а вы не подскажете мне, как без всяких последствий убрать ту стену, которую я воздвиг вокруг себя?

— Куда же я денусь-то? — в моей же манере ответил мне владыка, а я впервые за день улыбнулся, раз шутит, значит, больше не сердится на меня, а это уже очень хорошая новость.

Целый час владыка давал указания как и что мне надо сделать, чтобы все прошло без последствий. И вот, наконец, у меня получилось. Стены больше не было. И мы занялись обычным делом, владыка пытался задать мне задачу, а я ее выполнить. Так как сегодня настроение резко пошло вверх, то и получаться у меня стало все намного лучше и быстрее.

— Ты сегодня молодец, — даже похвалил меня владыка, — кстати, не хочешь узнать, что произошло с магистром?

— Очень хочу, — признался я, — но боюсь.

— Ха-ха, — рассмеялся тот, — сначала наворотил дел, а потом боится. Бояться надо было ДО того, как что-то сделал, а не после. Зато теперь тебе будет урок на будущее, что не стоит что-то делать не подумав.

Пока Куршаан говорил, я смиренно ждал конца его отповеди. А когда он закончил поучать, то решил, наконец, рассказать, что случилось с нашим магистром и вернули ли ему былые годы или все же оставили молодым.

— Все вернули на место, — глядя на мою нетерпеливую мордаху, снизошел до ответа владыка, так что, теперь все в порядке.

— Я рад, что все обошлось, — признался я, так как все равно чувствовал себя виноватым.

— Это будет тебе наукой, что прежде чем что-то сделать, сначала стоит подумать и взвесить, а потом только делать. Ясно?

Я только головой кивнул в знак согласия. И мы продолжили занятие. А уже когда сил совсем не осталось, Куршаан решил отпустить меня отдыхать. И я, еле-еле передвигая ноги, поплелся в свою комнату. По дороге мне никто не встретился. Ну еще бы, все нормальные существа уже спят и видят десятый сон, только я как полуночник, плетусь с занятий.

Войдя в комнату, до которой я с большим трудом добрался, я с удивлением обнаружил бодрствующего оборотня, который сидел, склонив голову и о чем-то думал, а в руках у него сидел сумых и подставлял брюшко под ненавязчивую ласку Санраара.

Когда я вошел, он, вскинув голову, посмотрел с какой-то затаенной грустью мне прямо в глаза, а потом, с удивлением обнаружив пропажу стены, подскочил и, сжав меня в объятиях, стал торопливо говорить, не давая освободиться, чтобы я никуда не сбежал, а выслушал его. Да я, в общем-то, и сбегать никуда не собирался, но ему пока об этом рано знать. Так как мне очень интересно послушать, что он скажет в свое оправдание.

А оборотень, глотая слова, принялся объяснять, что эта девка сама повисла на нем, не давая возможности отстраниться, пока сам Санраар пытался вспомнить, где мог ее видеть и ведь вспомнил же.

Все это он пытался поведать мне на одном дыхании, а я слушал и тихо млел от таких уютных и, уже ставших родными, объятий оборотня. А когда он закончил говорить, он, с надеждой глядя на меня, поинтересовался:

— Ты мне веришь? — мой согласный кивок, — ты меня простишь? — на грани слышимости и снова мой согласный кивок.

После чего меня подхватили на руки и закружили по комнате с радостными воплями. А потом, не давая опомниться, Санраар стал целовать меня, а я, обняв его и прижав к себе, со всей страстью отвечал на поцелуи. И вполне закономерно, что наше окончательное примирение закончилось в постели. Только теперь уже я решил расслабиться и получать удовольствие. Когда Санраар понял, что я отдаю ему себя, он просто засиял от радости и стал бережно, как фарфоровую статуэтку, ласкать, целовать и исследовать мое тело, хотя и так уже успел выучить все мои слабые места. А мне было так хорошо, так приятно, что мы, наконец-то, пришли к пониманию и единению.

Боль. Вот же, ваклах маргенит, как же больно. У меня из глаз полились слезы. А оборотень пытался слизать каждую слезинку, пытаясь успокоить. Что-то шептал на ухо, но в смысл я уже не вслушивался, меня как будто раздирало изнутри. Ну вот как ЭТО может кому-то понравится? Значит Санраар врал, когда стонал подо мной, изображая страсть и желание? Но зачем? Слезы не переставали течь. Я уже готов был взвыть, чтобы он вытащил из меня свой член, ведь по сравнению с пальцами, которые я практически не чувствовал, так, только легкий дискомфорт, это было больно. Причем раздирающе больно. Нет. Не хочу. Не буду.

Спустя несколько минут, Санраар, не спрашивая разрешения, двинулся, войдя до конца, и когда я уже готов был заорать от очередной порции боли, как почувствовал… О, демиурги! Неужели это было что-то приятное? А оборотень, видя изменения в моем лице, повторил движение. Вот тут-то меня и выгнуло от удовольствия. И я уже сам пытался насадиться на его член, шепча и хватая воздух:

— Ещ-щ-ще, так… сделай…

И он сделал. И не раз. Оргазм был крышесносный и оглушительный. Я наконец, расслабился в его руках и, положив голову ему на грудь, сладко уснул. Напоследок услышав, как мне в макушку прошептали:

— Спи, мой хороший. Я люблю тебя и больше никогда не дам повода на меня обижаться.