Гадес - [20]

— Я ее ненавижу!

— Не сомневаюсь.

— Но ты неплохо справляешься, насколько я понимаю.

— Такое тоже говорят, — ответил Джастин.

Отец и сын нажали отбой почти одновременно. Зажав трубку в руке, Джастин думал об отношениях с отцом, о том, сколько лет они не разговаривали, как измучили друг друга, с каким облегчением помирились. Думал о маме, о том, как она обрадовалась, когда три года назад он возник на пороге родного дома в Провиденсе, прихватив Дину с дочкой. О том, как отец помог ему в прошлом году, когда Джастин бился над загадкой «Мидаса». Он думал о семейных узах, о том, насколько они непрочны… Как родные и близкие могут поддержать друг друга, а могут испортить жизнь.

Мысли Джастина вертелись вокруг Виктории Ла Салль. Младшая сестра жены. Закрыв глаза, он представил себе выражение ее лица на похоронах Алисии. Испепеляющий презрительный взгляд, сменившийся бешеной яростью, затем переросшей в лютую ненависть. Младшая сестра винила в смерти старшей его, Джастина. И не было ему прощения.

Джастин очень хорошо знал этот взгляд.

Он видел его каждый раз, когда смотрел в зеркало.

Не один год он пытался убежать от этого взгляда, зная, однако, что никогда себе не простит. Он сжился с чувством вины и одиночества. Рассовал его по дальним уголкам, чтобы не затянуло с головой.

Он хотел помочь Виктории. Теперь, через столько лет, сделать так, чтобы она не смотрела на него этим взглядом и не кривила губы.

Но Джастин знал, что помочь ей не получится. По крайней мере, сейчас.

Сначала дело.

Поэтому он положил трубку обратно на базу и сварил кофе. Затем поднялся в спальню и нежным поцелуем разбудил спящую в его постели женщину, а потом начал думать, как разыскать убийцу ее мужа.

8

Ларри Силвербуш, мэр Леона Криль, Джастин и Абигайль Хармон встретились в кабинете Джастина в полицейском участке Ист-Энд-Харбора. Силвербуш уселся за стол Джастина, как за свой собственный, и махнул рукой остальным, приглашая занять оставшиеся места. Джастин решил оставить это без внимания. И о прическе окружного прокурора он тоже решил никак не отзываться, хотя видел подобное чуть ли не в первый раз. Такое впечатление, что Силвербушу на голову приземлилась выброшенная из окна дохлая белка.

Проигнорировав Джастина, Силвербуш, наоборот, рассыпался в любезностях перед Эбби. Политик до мозга костей. И потом, умер ее муж или жив, она по-прежнему принадлежит к богатой и влиятельной семье, следовательно, задача окружного прокурора — продемонстрировать торжество правосудия. А если не правосудия, то обходительности. Для начала Силвербуш дал понять, как он признателен ей за этот визит, и выразил соболезнования, которые она приняла равнодушно, но с неизменным изяществом.

— Я тут говорил с вашим свекром, — доложил он в ответ на сдержанное «благодарю».

— Я тоже утром имела с ним беседу, — ответила Эбби.

А что еще оставалось делать? Она не хотела, но Джастин настоял. Эбби пыталась убедить его, что Герберт Хармон не желает с ней общаться, как не желал никогда в жизни. На это Джастин резонно возразил, что сыновей ему до этого терять тоже не доводилось. И это ее долг — позвонить свекру. Она — ближайший родственник его погибшего сына. Пришлось звонить. Она застала Хармона-старшего дома, в городе. Джастин сидел внизу, чтобы не мешать, Эбби разговаривала в спальне. Спустилась в слезах. Джастин первый раз видел ее плачущей. Сердитой, умиротворенной, стервозной, счастливой — видел, но чтобы кому-то удалось довести ее по телефону до слез, как удалось Хармону за пять минут…

— Он беспокоится за вас, — сочувственно проговорил Силвербуш. — Я заверил, что мы сделаем все возможное, дабы помочь вам пережить… случившееся. И вас я тоже спешу заверить, что мы найдем того, кто так поступил с вашим мужем. Даю слово.

— А что, мой свекор не поделился своими соображениями насчет предполагаемого убийцы?

Силвербуш опешил. Джастин отметил про себя, что скрывать чувства этот тип не обучен. Проблеял что-то невразумительное:

— Э-э… нет… он э-э… ничего такого он не сказал.

— Странно. Он уверен, что Эвана убила я.

— Не может быть, миссис Хармон.

— Он сам сказал мне сегодня утром.

Силвербуш не знал, куда деваться, хотя явно старался не выдать замешательства. Делать хорошую мину было уже поздно, но прокурор вертелся как мог.

— Уверяю вас, сенатор и близко ничего подобного не утверждал.

— Забавно. Все величают его «сенатор». Но ведь мой драгоценный свекор только баллотировался. Выборы он проиграл, так что звания этого не заслуживает. А может, тут и нет ничего забавного. Может, его пожалеть надо.

От этого окружной прокурор впал в еще больший ступор. Новоиспеченная вдова не нуждалась в утешениях, но и на контакт не шла. Как тут искать подход, Силвербушу было невдомек. Почувствовав, что вступает на зыбкую почву, он поспешил вернуться на проторенную дорожку официального тона.

— Ваша причастность никоим образом не упоминалась, — заявил он таким голосом, будто сообщал о штрафе за неправильную парковку.

— Что бы ни произошло, корень зла для него всегда я! — ответила Эбби. — И он очень ясно дал понять, что и на этот раз не собирается делать исключений.