Г. Р. Державин. Его жизнь, литературная деятельность и служба - [23]

Державин повез в Царское всю переписку по делу с Гудовичем, но, к счастью, догадался оставить ее в соседней комнате, входя в кабинет. Государыня, дав ему поцеловать руку, спросила: «какую он имеет до нее нужду». Он отвечал, что желает благодарить ее за оказанное ему правосудие и объяснить свою невинность.

– Но не имеете ли вы в нраве чего-нибудь строптивого, что ни с кем не уживаетесь? – спрашивала Екатерина.

– Я начал службу простым солдатом и сам собою возвысился и т. д.

– Но отчего же вы не поладили с Тутолминым?

– Он издал свои законы, а я привык исполнять только ваши.

– Отчего вы разошлись с Вяземским?

– Ему не понравилась моя ода Фелице, он начал осмеивать и притеснять меня.

– А какая причина вашей ссоры с Гудовичем?

– Он не соблюдал ваших интересов, в доказательство могу представить целую книгу.

– Хорошо, – сказала она, – после.

По свидетельству Храповицкого, Екатерина так отозвалась потом об этом разговоре: «Я ему сказала, что чин чина почитает. В третьем месте не мог удержаться; надобно искать причины в себе самом. Он горячился и при мне. Пусть пишет стихи. Он, кажется, не очень мной остался доволен». Жалованье велено было ему выдавать, но места ждать пришлось ему около двух с половиною лет.

Старые счеты Державина по службе этим еще не вполне кончились. На него наложен был штраф в 17 тысяч рублей за то, что он подверг аресту имение купца Бородина. Державин всех старался уверить, что в Сенате не могут быть к нему справедливы, и просил императрицу снять с него арест помимо Сената. Не дождавшись решения, он подал новую просьбу Екатерине: так как в Сенате дело будет докладываться по «неизвестной ему записке», то для наблюдения, все ли изложено, дозволить ему присутствовать в Сенате при слушании дела и к нему руку приложить. На подлинной просьбе, напоминающей наивностью сказку о золотой рыбке, отмечено: «отказано 2 ноября 1789 года». Взыскание с Державина, по-видимому, было сложено своим чередом.

Два с половиною года Державин, по его выражению, «шатался по площади, проживая в Петербурге без всякого дела». В это время он написал «Водопад» и еще несколько крупных и много мелких стихотворений, не считая, очевидно, «делом» литературный труд. Понятно, почему и на стихах его лежит печать исканий и ласкательства. В одном из первых стихотворений этого периода («Праведный судья») поэт излагает свой символ веры как гражданина: сторониться дурных людей и врагов, исполнять честно долг и т. п. В этом и других стихотворениях Державин не столько следовал лирическим порывам души, сколько искал случая обратить на себя и свои гражданские идеалы внимание высших лиц. Потому, вероятно, написав оду «Философы, пьяный и трезвый», где идеалом благополучия названы не богатство, слава и чины, а здоровье, спокойствие и умеренное довольство, Державин поясняет, что ода эта написана без всякой цели.

Сатирическое осмеяние личных врагов чаще всего оживляло его лиру. Влекомый от поэзии службой и распрями, он еще в Петрозаводске сочинил, однако, оду «Уповающему на свою силу», где вооружает небо на свою защиту и уничтожение Тутолмина. «Господь, – говорит он, – праведным дает покров, надменных власть уничтожает и грешных низвергает в ров». Впоследствии прибавлена сюда виньетка; она изображает, как гром разбивает пирамиду, а пастух, сидя под деревом, спокойно смотрит на это зрелище. В оде «На счастье» – «от божеской десницы гудок гудит на тон скрыпицы» – явный намек на Гудовича, которого Державин называет в «Записках» человеком ума посредственного, но вознесенным счастьем. Счастье вообще уподобляется в этой оде воздушному шару тем, что падает, куда случится. Сравнение напрашивалось потому, что как раз незадолго перед тем сделан был первый публичный опыт воздухоплавания в Версале, – и вот, обращаясь к счастью, поэт говорит: «но ах! Как некая ты сфера, иль легкий шар Монгольфиера, блистая, в воздухе летишь». Под счастьем иначе разумел он случай. Известно, что выражение попасть в случай целый век еще оставалось в силе, означая успех фаворита и его клевретов. Счастье может и «раба творить владыкой мира». В пояснение шуточного тона оды поэт поставил в заглавии слова: «писано на маслянице». По обыкновению, у Державина философская тема переплетена с сатирическими выходками и политическими намеками. Кстати поэт возносит Потемкина:

В те дни, как всюду скороходом

Пред русским ты бежишь народом

И лавры рвешь ему зимой,[8]

Стамбулу бороду ерошишь,

На Тавре едешь чехардой,[9]

Задать Стокгольму перцу хочешь,

Берлину фабришь ты усы,

А Темзу в фижмы наряжаешь,

Хохол Варшаве раздуваешь,

Коптишь голландцам колбасы и т. д.

Екатерине и другим особам были вполне понятны эти намеки, и их умели ценить в то время. Моды и нравы также нашли здесь шуточное изображение, иногда как отголосок сочинений самой Екатерины. Поэт не совсем доволен модным подражанием иностранцам, «вкусы и нравы распестрились, – говорит он, – весь мир стал полосатый фрак».

Главной темой остается, однако, счастье, или случай, и рисунок изображает, как счастье едет по воздуху на мыльном пузыре и машет волшебной ширинкой.