Футбольный театр - [7]

Понятно, что меценаты соперничали меж собой, что исподволь, тайно между ними велась некая престижная война. И характер их покровительства, подспудные причины благотворительности, видимо, мало чем отличались от тех, что некогда побуждали крупных помещиков создавать крепостные театры.

Добрую треть и той и другой команды (ЗКС и КСО) составляли англичане – игроки готовые, а не выращенные, как говорят, в своем коллективе. Я хорошо помню, что в ворота ЗКС становился очень плотный, лысый человек, которому болельщики кричали: «Молодец Грунди!» или «Шляпа ты, англичанин!» Что касается КСО, то там погоду делали англичане братья Чарнок – Вилли, Яков и Эдуард.

Рассказывали, будто по поручению Саввы Морозова Черноки как-то дали в одной из лондонских газет объявление о том, что для работы в России на фабрике Саввы Морозова требуется механик, умеющий хорошо играть в футбол. Надо думать, Морозову больше нужен был футболист, чем механик, иначе в тексте было бы сказано: нужен ХОРОШИЙ механик, играющий в футбол, а не механик, хорошо играющий в футбол…

Но при всем этом есть все-таки и «в-третьих», а именно: футбол – игра, которая может кого угодно заставить полюбить себя искренне и бескорыстно. Думаю, благотворители были просто болельщики. И уж одно только это слово может все объяснить.

Тем не менее разговор о новом, масштабном развороте футбола в России пробудил деловые чувства московских богачей: страсть страстью, но она, как правило, не ослепляет натуры расчетливые – вряд ли она могла притупить коммерческую дальновидность предпринимателей. Тезис о превращении футбола в самое массовое зрелище и впрямь сулил огромные барыши. Весь вопрос только в том, насколько реалистичен такой прогноз. Действительно ли у футбола такое будущее?

Читатель, вероятно, скажет: автор, дескать, противоречит себе – он же сам говорил, что кожаный мяч был популярен уже в те времена. Какие ж могли быть сомнения?

Но есть, как известно, разные степени популярности. Тогда трудно было предвидеть и тем более поверить, что три-четыре десятилетия спустя для обеспечения порядка во время футбольных матчей будут наряжаться конные подразделения, что на период матча будет действовать специальное расписание работы наземного и подземного общественного транспорта. Что дни ответственных матчей работники авиа– и железнодорожной служб станут причислять к самым напряженным. Что медицинская статистика объявит эти дни временем наибольшего «урожая» инфарктов. Что исход состязаний может повлиять на исход важных дипломатических миссий и даже разрыв дипломатических отношений между государствами (именно такой факт запечатлен на страницах истории Сальвадора и Гондураса).

Нет, тогда речь шла совсем о другой популярности.

Но вместе с этим аспектом футбольного умопомрачения нынче в капиталистическом мире прекрасно уживается холодный расчетливый бизнес. Коммерческие прогнозы, сделанные на первом учредительном собрании МФЛ, оправдались. Единственно, чего здесь не сумели предвидеть, так это то, что в России футбольная коммерция так никогда и не состоится – по крайней мере в предполагаемых ими масштабах. Развернуться ей помешали: сначала первая мировая война, потом – революция.

В «Эрмитаже» в тот день собравшиеся решили разбить команды лиги на три категории – по степени мастерства – и для каждой учредили кубок. Но это уже в конце собрания. А прежде было сказано немало речей.

Говорили о том, что у нас пока еще нет культуры игры – того, что мы сегодня называем спортивным мастерством, классом игры. Уже тогда подняли вопрос о необходимости наладить тренировочную работу, разнообразить физическую подготовку спортсменов вплоть до сдачи специальных нормативов по бегу, прыжкам, метаниям. Заговорили и о тактике, и о чисто игровых приемах в футболе.

Удивительно, что на собрании – том самом, что проходило семьдесят лет назад, – наметился круг вопросов и проблем, которые и нынче в чем-то остаются актуальными. Впрочем, факт этот, возможно, следует приписывать не столько прозорливости моих современников начала века, сколько требованиям самого футбола, броским, четко просматриваемым возможностям этой игры.

Было весьма точно подмечено, что у нас нет школы! Нет системы, методов обучения… Словом, футбольной педагогики. Мы толком не знали, какими физическими и психическими свойствами должен быть наделен игрок.

Далее: нет не только теории футбола, но, по сути дела, и практика никуда не годится. Сказано, думаю, с некоторым преувеличением. Однако сделано это скорее всего преднамеренно– такое преувеличение могло пойти лишь на пользу.

Прозвучал настойчивый клик поднять спортивную дисциплину – тренировка должна стать для каждого игрока святым делом.

Слова «тренер» тогда не знали – по той причине, что таковых просто не было. Его, понятно, не упоминали, зато поставили вопрос о самом понятии: всякому составу нужно подыскать опытного, талантливого, искушенного игрока, дать ему права и власть учителя, чтобы он мог регулярно заниматься с командой, передавать свое умение.

Сказано было и о том, что нет настоящей коллективной игры. Видеть противника более или менее научились, а вот реакция на своих игроков слабая. Нужно научиться быстро понимать друг друга.