Футбол на линии огня - [5]

3

Когда в начале второго тайма гости открыли счет и диктор назвал автора гола, с трибуны раздалось: «Миридонов, маладэц!» Да, не сбылось и еще одно опасение — о «буйстве» и «агрессивности» местных болельщиков не было и речи. «Крылья» уверенно выиграли, но не чувствовали никакой враждебности со стороны «обиженных». Самарцам пожимали руки, поздравляли с победой и даже обещанную сауну не отменили.

А в перерыве этого матча произошел забавный, но заставляющий о многом задуматься эпизод. К видеооператору «Крыльев Советов» Николаю Бажутову подошел пожилой болельщик и принялся очень интеллигентно, но настойчиво выяснять:

— Молодой человек, скажите пожалуйста, вот почему, когда Армения играет, то обязательно записывать надо, а? Ну объясните, зачем вас сюда Горбачев прислал — тут что, война идет?..

Так и не поверил в то, что матч записывается исключительно ради футболистов, что видеомагнитофон — собственность не КГБ, а «Крыльев Советов» и что к матчу Кировакана и Самары Горбачев не имеет никакого отношения.

Да, сколько же недоверия между нормальными людьми накопилось в последнее время!

Что же касается самого Михаила Сергеевича, то, надеюсь, я не нарушу закон о защите его чести и достоинства, если признаюсь: в этих краях его просто ненавидят. За то, что в Карабахе гибнут и гибнут люди. За то, что Москва взялась разрешать этот очень непростой конфликт грубой мозолистой рукой Советской Армии. За то, как подавалась остальному миру информация о закавказских событиях…

В Армении мне не раз бывало стыдно. Недавно в Москве пролилась кровь — и мы кипели (искренно ли?) от возмущения. Так откуда же это равнодушие к Карабаху, где масштабы трагедии неизмеримо больше? Или же карабахская, а еще вильнюсская, рижская, тбилисская и какая там еще кровь — второго сорта?..

И еще вот что поразило. Честно говоря, жизнь в нашей сонной Самаре сейчас не только спокойнее, а еще и сытнее и комфортабельнее, чем в измученной Армении. Так почему же там никому из самарцев не пришлось столкнуться с этой постоянной озлобленностью, взвинченностью, которыми мы досыта наелись дома?

Дорога в Кировакан проходит через Спитак. Это — страшная дорога. Три последних года не слишком-то изменили трагический пейзаж. Такую же дикую, противоестественную картину можно увидеть и в Кировакане — нормальные на вид, разве что без окон пяти- и девятиэтажки, в которых уже никогда нельзя будет жить, облеплены вагончиками, сараями и прочими времянками. Многие не верят, что даже их дети вырвутся из этих халуп.

И еще одно нельзя не заметить. Рядом с лачугами, выстроенными самими пострадавшими, стоят аккуратненькие коттеджи, подаренные Армении иностранцами. Словно из другой цивилизации заброшены в эту горную страну.

Даже церковь в Спитаке построили чужаки — итальянцы…

4

Но вернемся к делам более веселым — к футболу. Да, «Арарату-2» «Крылышки» проиграли. Но нельзя же из поражения делать трагедию — ведь вокруг и так столько непридуманного горя, вынужденных и потому неизбежных огорчений!

После матча обе команды возвращались одним автобусом. «Крылья» и «Арарат» мирно трепались друг с другом — о политике, шмотках, бабках… Посторонний никогда не поверил бы, что всего какой-то час назад те же парни были непримиримыми соперниками…

Не хочу говорить, что это здорово. Это — правильно.

Такими и должны быть наши отношения. Невзирая на результаты референдумов, голосований, матчей, в конце концов.

…А Ереван жил привычной своей жизнью. Джигиты-автомобилисты вовсю давили на клаксоны, завидев на тротуаре симпатичную блондинку. Около здания правительства продолжали голодовку абитуриенты местных вузов, уже после окончания вступительных экзаменов незаслуженно оттесненные «блатниками». Буквально в ста метрах, у фонтана с подсветкой, шла тусовка — веселая и беззаботная. На переговорном пункте самая длинная очередь стояла перед кабиной, из которой можно дозвониться в Степанакерт.

Да, в пестрое время мы живем…

В созвездии здравого смысла (Ноябрь 1991)

— Извините, талончик не продадите?

— Не продам. Даром отдам!

Мой попутчик произнес эти слова так гордо и торжественно, что я живо представил себе: вот сейчас дребезжащий трамвай остановится, в салон впорхнут девушки в чеченских одеждах и самая красивая из них — на серебряном подносе поднесет мне «тот самый талон…

Грозный — очень гостеприимный город. Не знай, как кому другому, а мне ни разу не доводилось там испытывать какие-то «специфические» неудобства. Однажды даже в гостиницу — в гостиницу! — без всякой помощи поселился, честное слово.

Но вот в один далеко не прекрасный день и Грозный превратился в «горячую точку».

Так что с Александром Федоровичем Тархановым, работавшим в прошлом году главным тренером грозненского «Терека», разговор был не о красотах того края и не об ароматах национальной кухни…

— …Все мои знакомые, словно сговорившись, сочувствовали: и как это меня туда занесло? С таким состраданием расспрашивали, будто я из-за линии фронта вырвался.

— И что вы им отвечали?

— Да уж во всяком случае не жаловался. Футбольных проблем, конечно, хватало, но покажите мне хоть одного тренера, у которого их нет. Что же касается темы: «Местные национальные дела и футбол», то тут просто рассказывать не о чем было — все шло нормально. Да, политические страсти порой перехлестывали через край, но на футбольную жизнь это никак не влияло. В самый разгар митингов у нас должны были играть торпедовцы Волжского. Мы отправили в Москву телеграмму, заверенную подписями всех руководителей республики: нормальное проведение матча гарантируем. Но соперники почему-то решили не ехать в Грозный, хотя абсолютно ничего им не угрожало. Победил бы сильнейший… Этот город, где я прожил не худший год своей жизни — грозный только названием. Будь по-другому, разве стал бы я сюда перевозить семью? Но жена была вместе со мной, сын учился в местном университете…