Фунт плоти - [23]

Она выдвинула стул и села:

– Мы с вами будем проходить тот же материал, что я даю в классе. Так что от других вы не отстанете.

Картер смотрел на нее и запоминал ее взрослую. Целиком. Он следил за ее движениями, за сменой выражений на лице, пытаясь вспомнить девчонку, обитавшую в глубинах его памяти, будто измятая фотография посреди разного хлама. Надо же! Шестнадцать лет прошло, и вот она сидит напротив него, даже не догадываясь, что они встречались еще до этой тюрьмы. Но его взгляд на себе она явно ощущала. Интересно, а она что чувствует, глядя на него? Может, примерно то же самое?

– Вот стихотворение, разбором которого мы сегодня займемся. – Она положила перед Картером лист бумаги.

Он быстро пробежал глазами название.

– «Элегия» Тичборна?

– Да. Вас что-то не устраивает?

– Скажите, а остальные умнички из вашего класса… они хоть знают, кто такой Чидиок Тичборн?

– Теперь знают, – невозмутимо ответила она, снимая колпачок с ручки. – А что вам известно о нем и его творчестве?

В ее голосе Картер уловил вызов. Он постарался сосредоточиться на заданном вопросе, хотя это было нелегко. Из-под стола, от коленок Персика, так и веяло жаром.

– Мне? – переспросил Картер, скрещивая руки на груди. – Довольно много.

– Тогда, пожалуйста, расскажите. Порадуйте меня.

– Порадовать вас? – снова переспросил Картер, уже с оттенком насмешки. Он почесал подбородок и начал: – Тичборн родился в английском городе Саутхемптоне в тысяча пятьсот пятьдесят восьмом году, хотя точная дата его рождения до сих пор вызывает споры. В тысяча пятьсот восемьдесят шестом году он примкнул к заговору Бабингтона. Заговорщики ставили своей целью убийство королевы Елизаветы и возведение на престол католички Марии Шотландской. Но судьба была на стороне Елизаветы. Тичборна арестовали вместе с остальными заговорщиками и через какое-то время повесили, затем вздернули на дыбу и четвертовали. – Персик оторопела. Картер подавил смешок и продолжил: – «Элегия» была написана Тичборном в тюрьме, где он томился, ожидая казни. Мисс Лейн, вы не находите, что это произведение не слишком пригодно для изучения в исправительных заведениях?

– Смотрю, вы любите историю.

– Я предпочитаю английскую литературу, – уклончиво ответил Картер, не реагируя на ее комплимент.

Персик облизала губы:

– Тогда расскажите об этом стихотворении.

– В «Элегии» Тичборн использует парадоксы и антитезы. – Палец Картера заскользил по строчкам. – Противоположности и противоречия. Этим он хочет высветить трагедию, которую переживает. Но если вдуматься, нет там никакой трагедии. Одна глупость.

– Почему вы так решили?

Картер засмеялся:

– Тичборн наделал ошибок и был вынужден за них расплачиваться. Платить по долгам.

– Вы говорите так, будто что-то знаете об этом.

Картер выгнул брови, затем выразительно поглядел на стены класса и скучающего охранника. Ты же умная девочка, Персик, чтобы понимать очевидные вещи.

– Я понимаю, вы расплачиваетесь за свои ошибки, – сказала она. – Но ведь Тичборна казнили совсем молодым. Неужели у вас нет ни капли сочувствия к его участи?

– Сочувствия? Нет, – твердо ответил Картер. – А вот зависть есть. – Картер переместил взгляд на пространство стола, разделявшее их. – Он знал, что его казнят, и сам факт предстоящей казни позволял ему видеть окружающий мир намного яснее. У него был фокус, ясность. В этом я ему завидую.

– Вам хочется ясности?

– Хотеть и нуждаться – не одно и то же, мисс Лейн. Я нуждаюсь в ясности. Мне нужен фокус.

Сказав это, Картер уставился на нее, поскольку ничего другого прибавить к своим словам уже не мог. Узнав, кто она такая, он сделал первый шаг к обретению жизненного фокуса. Первый за столько лет. И хотя он рассуждал о Тичборне с апломбом маститого литературоведа, только присутствие Персика по-настоящему прочистило ему мозги и помогло всерьез понять собственную потребность в ясности.

– Персик, – прошептал он, вглядываясь в ее лицо.

Вот эти рыжие волосы он чувствовал у себя на лбу и щеках, когда повалил ее на тротуар, а она силилась вырваться и убежать к отцу. И вот эти зеленые глаза были тогда полны страха и горьких слез.

– Что? – тихо спросила она. – Картер, вы что-то сказали?

Момент был упущен.

Словно очнувшись после короткого сна, Картер выпрямился, косясь на охранника. Тот, похоже, дремал по-настоящему.

– А знаете, – пробормотал Картер, нашаривая в кармане сигарету, которую выклянчил у Джека. Его защитный барьер вернулся на место. – Вы правы: откуда мне знать, что там было в голове у этого Тичборна? Вы просто гениальная учительница.

Внутренний голос обзывал Картера последними словами, включая и нецензурные, обвиняя в виртуозном умении все испортить. Спокойствия на лице Персика как не бывало. Чувствовалось, эти слова ее рассердили. Ничего, с ее гневом он как-нибудь справится. Хуже, что ее гнев завел его самого. Этого Картер очень боялся.

– Да, – резко произнесла Персик. – Я умею добиваться от своих учеников… результата.

Она с шумом положила перед Картером другой лист, где были вопросы и задания.

– Уверена, при таких обширных познаниях вы без труда справитесь со всем этим.

Взгляд, который она метнула следом, провоцировал Картера на ехидный ответ. Даже на отказ. Однако Картер повел себя по-другому.