Фундамент Великой Молдовы: Как рождается новая национальная идеология - [8]

В отличие от украинской нации, нация молдавская родилась не в девяностых годах прошлого века, а лет эдак на семьсот пораньше. Молдавская нация — это реальность, игнорировать которую невозможно. Проблемы нашей национальной идентичности во многом искусственны — они кроются, прежде всего, в политической и экономической слабости нынешнего молдавского государства. Да, сегодня само существование молдаван находится под угрозой. Но эта угроза абсурдна — ведь молдавской нации не надо формироваться, она прошла этот процесс много веков назад. Просто внешние силы заставили нас поверить в то, что нам лучше быть кем угодно другим, только не теми, кем мы являемся. Если украинское государство нынче живет без своей нации, то молдавская нация нынче живет без своего государства.

Кризис имеет свои пределы. Государственное строительство, формирование национально ответственной власти — это, наверное, все, что нужно молдаванам, чтобы навсегда забыть о кошмаре румынизации. Молдавская нация может быть двух- или даже трехязычной, проблема заключается вовсе не в языке. Проблема заключается прежде всего именно в характере государства.

8.2007

Флориан Краско Национальная идея — противовес румынизации и коммунизму

В последние месяцы в информационном поле Молдовы только и говорят, что об апокалипсисе. Перед тем, что происходит в стране, оказался бессилен даже свойственный нашему народу нездоровый оптимизм. Наметившееся крушение коммунистической власти, о котором еще совсем недавно мечтали доморощенные мыслители всех политических мастей, как оказалось, не принесло должного удовлетворения. Как-то совершенно неожиданно выяснилось, что никто не признает за молдавской государственностью права на будущее. Не признает не из злонамеренности, а просто потому, что это будущее разглядеть невозможно, сколько не мучай глаза.

Не обошли апокалипсические настроения стороной и наш журнал. Откровения от коллеги Зданкевича насторожили меня с самого начала. Moldovatoday.net изначально задумывался как оракул нового молдавского национализма, а национализм, не ориентированный в будущее, не выживает. Тем большую тоску я испытал, когда стало ясно, что апокалипсическим излияниям Зданкевича я не могу противопоставить ровным счетом ничего.

Текстовое пространство Зданкевича — это мир, изначально лишенный права на завтрашний день. Священное Писание говорит нам, что никому не дано знать дату конца света. Но некоторые при этом берут на себя смелость утверждать, что к Молдове эта истина не относится. И подчас даже сам как-то не замечаешь, что перестаешь внутренне дискутировать с этим, незаметно для себя признавая, что страна, в которой ты живешь — обреченное государство.

Республика Молдова сама лишила себя возможности к самовоспроизводству. В современном мире независимость и национальная идентичность — вещь редкая. Неудивительно, что ее ищут повсюду — по крайней мере, для всех постсоветских стран эта проблема носит первостепенный характер. В наши дни все дискуссии о национализме сводятся к обсуждению реального содержания таких понятий как «нация», «народ», «этничность», и т. д. Поисками собственных национальных проектов заняты Украина и Россия, страны Балтии и Кавказа. В Молдове же все куда проще — нам вообще не о чем дискутировать, так как такого понятия как «молдавский национализм» не существует.

Многим читателям, особенно жителям других государств, это утверждение может показаться, по меньшей мере, спорным. Вся история Республики Молдова, начиная со второй половины восьмидесятых годов XX века, представляется зарубежным обывателям как постоянная борьба прозападных «националистов» с реликтовыми «коммунистами». Последнее слово взято в кавычки не случайно: в молдавской политике, которой свойственно постоянное искажение всех возможных категорий, коммунисты так же «коммунистичны», как националисты «национальны».

Итак, молдавский национализм борется с молдавским коммунизмом. Парадокс первый: Молдова — едва ли не единственная в мире страна, в которой национализм ориентирован на другое государство. В Молдове те, кто называют себя националистами, отрицают собственно молдавскую государственность, и, более того, молдавскую этничность. С исторической точки зрения такой подход абсурден вдвойне — Румыния как государство появляется лишь в девятнадцатом веке, в то время как Молдова существовала как независимое княжество за четыреста лет до этого. Штефан чел Маре, которого румыны считают своим национальным героем, правил Великой Молдовой, а не «Великой Романией».

Парадокс два: единственной системной политической силой, стремящейся реализовывать нерумынские национальные проекты, является партия, которая по своему кредо должна как раз идейно противостоять национализму — коммунистическая. Собственно, у коммунистов нет иного выхода: если Молдова уйдет к румынам, они останутся ни с чем. Однако их позиция ситуативна: не будучи в силах создать населению нормальные условия жизни, они мечутся от одного ориентира к другому. В своих попытках противодействия румынизации, коммунисты не создают никакой реальной внутриполитической и социальной альтернативы — их рецепт благополучия ныне заключается в стремлении к сближению с Россией. Эго практически все, что они могут предложить. И при этом в Молдове, на самом деле, не так уж мало национально ориентированных граждан. И далеко не всем им, между прочим, свойственны апокалипсические настроения. Многие считают, что национализм не представлен в политическом поле Молдовы не потому, что он умер, не родившись, а потому, что время его рождения еще не наступило. Молдавская национальная идея пока не осознала саму себя. К тому же, благодаря усилиям таких людей, как Ротттка и Нантой, в глазах народа она превратилась в нечто одиозное, средневековое и, в общем и целом, античеловеческое.