Фундамент оптимизма - [2]
Но призрак лорда Б. Рассела по-прежнему нависает мрачной тенью над рекламно-яркими страницами западных изданий, незримо входит в дома вместе с вкрадчивыми «радиоголосами», отравляющими эфир на всех языках.
— У вас надежды на лучшее будущее, подкрепленные материализацией разрядки? Вас радуют успехи медицины, ее наступление на смерть? Но победы над преждевременной смертностью оборачиваются катастрофически быстрым ростом населения. И этот «демографический взрыв» может оказаться пострашнее термоядерного!
Увеличилась средняя продолжительность жизни, появились надежды на сверхдолголетие и даже чуть ли не на бессмертие человека? Но ведь это умножает численность стариков, нетрудоспособной части населения!
«В 70–80-х годах в мире возникнут обширнейшие очаги голода, — вещает профессор биологии Стэнфордского университета П. Эрлих, — сотни миллионов людей умрут голодной смертью, если только термоядерные бомбы или какие-либо иные средства истребления не погубят их раньше».
Пророчество относилось к развивающимся странам, где проживает более >1/>2 человечества, но где производится лишь >1/>10 мировой промышленной продукции. Там ощущается хроническая нехватка продовольствия, и именно там, в «третьем мире», население растет быстрее всего. В Латинской Америке — на 3 процента за год, в Африке — на 2,5, в Азии — более чем на 2 (в Европе и Северной Америке — менее чем на 1; средняя скорость роста для планеты в целом — около 2 процентов).
Но пока очередной гороскоп для человечества производил эффект, в предполагаемых очагах голода уже развертывалась «зеленая революция». Этот сельскохозяйственный переворот, наметившийся в тропиках и субтропиках в середине 60-х годов, убедительно продемонстрировал: можно и должно добиться, чтобы продовольствия было значительно больше всюду, где его пока еще не хватает. Однако «зеленая революция» принесла лишь «семена перемен». Чтобы посев научный взошел для жатвы народной, нужен благоприятный климат иного рода — социально-экономический. Такой, при котором и производство материальных благ поднялось бы надежно, и распределение их улучшилось бы радикально.
При тех же затратах труда и капитала, что и в наиболее развитых странах, имеющиеся ресурсы пахотных земель позволили бы прокормить 76 миллиардов человек, что едва ли не в 20 раз больше, чем сейчас, и вдесятеро больше, чем будет в начале XXI века. Откуда взять деньги? Ежегодные расходы на гонку вооружений близки к 300 миллиардам долларов. Если бы эти ассигнования использовались в мирных целях! Молох войны, правда, по-прежнему ненасытен, но уже немало сделано, чтобы обуздать его.
Чтобы повсюду на планете поднять жизненный уровень до значений, достигнутых в передовых странах, мировое производство нужно по меньшей мере удесятерить. Увы, оно и теперь уже приняло такие масштабы, что угрожает биосфере, не умолкают проповедники «антипрогресса».
— Вы надеетесь, что производство продовольствия поднимется благодаря промышленности? Спору нет, машинизация и химизация действительно повышают продуктивность сельского хозяйства, но… Индустриализация сопровождается урбанизацией: города разрастаются, пожирая железными челюстями экскаваторов сельскохозяйственные угодья, пастбища и пахотные земли, площадь которых и без того сокращается из года в год от эрозии почв. Фабричные дымы и стоки отравляют окружающую среду…
Американский ученый Г. Стилл бьет в набат: «В ближайшие 15–20 лет нам угрожает нехватка чистой пресной воды в национальном масштабе». Говоря, что индустриализация может повлечь за собой «безводный ужас», он вопрошает кричащим заглавием своей книги: «Выживет ли род людской?» Дескать, индустриализация толкает цивилизацию в пропасть.
В начале 60-х годов профессор фон Хорнер (Западная Германия) со всей возможной точностью отмерил век технически развитой цивилизации. По его подсчетам, время ее жизни — что-то около 6500 лет. В среднем. А коли так, значит, оно может оказаться и еще короче (что, правда, менее вероятно).
По Хорнеру, разумным существам, вступившим в «технологическую эру», грозит несколько вполне реальных опасностей. Прежде всего военная катастрофа. Она способна полностью уничтожить всякую жизнь на планете, что может случиться в пределах каких-нибудь двух веков. Либо только высокоорганизованную, что гораздо вероятнее и ближе по срокам (уже не через 200, а через 50 лет). Ну а ежели удастся все-таки избежать массовой гибели?
Не исключено, говорит Хорнер, физическое или духовное вырождение и вымирание (скорее всего через 30 тысячелетий). Еще раньше (через 10 тысяч лет) может утратиться интерес к науке и технике, что опять-таки чревато губительными последствиями.
Короче, и так и этак скверно. Заинтересованность в научно-техническом прогрессе, как и ее потеря, ведет к «светопреставлению». Дорога в никуда…
Нет, будущее Земли — сущий ад, и мы должны бежать из него куда глаза глядят. Куда же? «Назад! — зовет нас физик Ф. Дайсон (США). — Назад… в космос!» И излагает свою идею «прогресса вспять».
Перечисляя наиболее плодотворные периоды человеческой истории, говорит Ф. Дайсон, мы неизменно упоминаем Афины V века до н. э., Флоренцию XIV века н. э. А ведь это города-государства, которые по размерам и числу жителей ненамного превосходят деревню XX века. Обитателей относительно мало — зато сколько творческих достижений за какую-нибудь сотню лет! И в каждом случае вспышка гения почему-то следует именно за периодом, довольно длительным, когда древний город пребывал в изоляции от соседей, враждуя с ними непрестанно.
