Фулгрим - [9]

Соломон пригнулся, уворачиваясь от нацеленного в голову удара, уклонился от второго клинка лаэра и тотчас вонзил меч в щель между доспехами и нижней, змеиной частью туловища. Зубцы меча забуксовали в костях позвоночника, но Соломон продолжал налегать на рукоять, пока не разрубил врага надвое.

Его воины сражались со спокойной сосредоточенностью, они были уверены в своем превосходстве и видели рядом с собой своего командира. Соломон выдернул меч из тела убитого чужака и шагнул вперед. Остальные Астартес следовали его примеру и пробивали путь беспощадными ударами мечей.

Первым предупреждением о надвигающейся угрозе стали внезапный сильный толчок, от которого вздрогнула земля, и последующий глухой гул. Потом мир качнулся, и атолл сильно наклонился. Соломон не удержался на накренившейся площади и скатился в одну из бесчисленных воронок, оставленных на площади взрывами.

Он осмотрелся в поисках причины такого поведения атолла и ничего не увидел, но с обеих сторон площади по-прежнему доносились звуки ожесточенного сражения. Если верны предположения Адептус Механикум и атолл поддерживают в небе энергетические столбы, то, похоже, один или несколько таких источников на атолле разрушены.

Поднявшись, Соломон убрал меч в ножны и стал карабкаться по каменистому склону воронки. Едва он добрался до верхнего края, как волосы на затылке зашевелились в предчувствии опасности. Взглянув вверх, он увидел над кромкой силуэт лаэра.

Соломон потянулся за мечом, но лаэр оказался проворнее и набросился, не дав возможности обнажить оружие.

Юлий Каэсорон сотни раз бывал в Гелиополисе, но каждый раз красота и величие зала, его уходящие вверх стены из светлого камня, ряды статуй на золоченых пьедесталах, поддерживающие широкий сводчатый купол потолка, лишали его дара речи. Искусная мозаика, слишком далекая, чтобы рассмотреть детали, украшала своды купола, а между рифлеными пилястрами из зеленого мрамора свисали шелковые пурпурные с золотом знамена.

Из центра купола падал яркий луч сфокусированного звездного света и ослепительно блестел на мозаичном полу. Отполированные кусочки мрамора и кварца, добавленные в раствор при заливке пола, превращали его в темное зеркало, словно отражавшее космическое небо. В лучах света плясали мельчайшие пылинки, и воздух был наполнен дымом ароматических воскурений.

От стен круглого зала спускались ряды мраморных скамей. Здесь заседал совет Фулгрима и было достаточно места, чтобы разместиться двум тысячам человек, хотя на сегодняшнем военном совете собралось не более четверти от этого количества. В самом центре светящегося столба стояло кресло из полированного черного мрамора, и с этого трона лорд Фулгрим давал аудиенции своим воинам и выслушивал их петиции. Хотя примарх еще не удостоил собрание своим присутствием, даже пустое кресло свидетельствовало о его могуществе.

На мраморных скамьях Юлий увидел офицеров Двадцать восьмой экспедиции. Он направился к своему месту в самом нижнем ряду, приветствуя на ходу тех, кого знал в лицо, и отмечая тревожные взгляды, которые вызывала его алая лацерна. Те, кто имел опыт службы с Детьми Императора, не могли не знать, что этот плащ означал готовность воина отправиться в сражение.

Юлий не стал реагировать на взгляды любопытствующих и занял положенное ему место, забрав у посыльных свой шлем и меч. Он обвел взглядом собравшихся; на нижних скамьях Гелиополиса в красно-серебряных доспехах сидели офицеры Имперской Армии. Их близость к креслу примарха свидетельствовала о высоком ранге военных.

Лорд-командующий армией Файль сидел в окружении своих адъютантов и помощников. Лицо этого сурового человека было страшно обезображено многочисленными шрамами, а всю левую часть черепа закрывала стальная пластина. Юлию ни разу не приходилось с ним разговаривать, но он много слышал о командующем. По слухам, это был опытный военачальник, откровенный человек и неумолимый солдат.

Позади армейских офицеров, на среднем уровне, расположились адепты Механикум, они, казалось, неуютно себя чувствовали в ярком свете Гелиополиса. Надвинутые капюшоны скрывали верхнюю часть их лиц, и Юлий, насколько мог вспомнить, ни разу не видел, чтобы они обнажали головы. При мысли об окружавшей их дурацкой секретности и приверженности ритуалам он неодобрительно поджал губы.

Рядом с механикумами сидели летописцы — мужчины и женщины в светлых форменных платьях строчили что-то в потрепанных блокнотах и электронных планшетах, а кое-кто делал зарисовки угольными карандашами на плотных листах бумаги. Тысячи лучших художников, писателей и поэтов Империума были разосланы по всем флотилиям с целью увековечить монументальные достижения Великого Крестового Похода, но на военных кораблях их встречали по-разному. Лишь немногие Легионы одобрили присутствие гражданских лиц в непосредственной близости от театра военных действий, однако Фулгрим объявил их присутствие великим благом и обеспечил беспрецедентную возможность присутствовать на самых секретных и важных церемониях.

Ликаон проследил за взглядом своего командира.

— Летописцы! — презрительно уронил он. — Зачем нужны эти бумагомараки на военном совете? Посмотри, один из них даже притащил с собой мольберт!