Фронтовые были - [15]
Голубев смахнул ладонью горячий пот, заливавший глаза, счастливо улыбнулся: «Спасибо, командир. Выручил!»
…И вот пришел этот бой, который Георгий запомнил на всю жизнь.
23 августа 1943 года в 5 часов утра шестерка истребителей, ведомая Покрышкиным, взлетела с фронтового аэродрома. Тихо, безоблачно. Прошли передний край. В наушниках раздается знакомый до малейших интонаций голос командира:
— Сомкнуть строй, усилить осмотрительность. И тут же доклад Виктора Жердева:
— Сотый, я — Двадцать первый, на курсе сто двадцать вижу группу самолетов!
Команда Сотого — доворот влево. Стремительное сближение. Вот хорошо уже видна большая группа двухмоторных бомбардировщиков Ю-88 под прикрытием шестерки «мессеров». Они летят к линии фронта бомбить скопление наших войск.
Снова в эфире звенит голос Покрышкина:
— Я — Сотый! Паре Труда прикрывать, остальным — атака!
Немцы словно почувствовали этот тактический ход, на нашу четверку ударной группы сверху наваливаются сразу четыре Ме-109. Но пара прикрытия Андрея Труда начеку. Устремившись наперерез «мессерам», она отсекает их плотным огнем. Фашисты уходят на боевой разворот, готовясь к новой атаке.
Голубев идет правее и сзади Покрышкина, видит, как, сраженный меткой очередью командира, запылал один из «юнкерсов». Из его люков градом посыпались бомбы на свои же войска.
Сотый сделал доворот для очередной атаки, и вдруг ведомый заметил, как что-то стремительной тенью промелькнуло над его кабиной. Резко вскинул взгляд вверх и тут же увидел впереди над собой черные кресты «мессера».
Его по-осиному тонкий корпус нацелен в атаку на Сотого.
«Откуда свалился?!» — обожгла отчаянная мысль Голубева. — Прозевал!»…
Теперь фашист хладнокровно вгоняет в сетку прицела русский истребитель, который сам все внимание сосредоточил на своем прицеле, где сейчас разрастается темная громадина «юнкерса».
Покрышкин был уверен, что хвост его машины, как и всегда, надежно защищен. Он надеялся на ведомого, верил ему, как себе. Знал, что на Георгия в бою можно положиться. Так было всегда.
А теперь?.. «Лучше погибнуть, чем принять такой позор!» — тревожно пронеслось в голове у Голубева. И дав форсированный режим мотору, Георгий бросил свой «ястребок» наперерез врагу, под смертоносный ливень его пуль и снарядов. «Только бы успеть!»
Невероятной силы перегрузка втиснула Георгия в сиденье, перед глазами в багровом мареве побежал горизонт.
И вот — страшной силы удар со стоном и скрежетом потряс всю машину. Ручку управления выбило из туго сжатой ладони. Самолет стал переворачиваться на спину…
Георгий вновь поймал ручку, с трудом вывел истребитель в нормальное положение. Осмотрелся. В поврежденном центроплане была видна пробоина, за самолетом тянулась серая полоса дыма. Машина горит и плохо управляется.
А тут новая беда: сзади на глубоком вираже в хвост заходит пара «мессеров». Наверняка решили прикончить. Дистанция быстро сокращается. Вот-вот откроют огонь.
Каким-то шестым чувством уловив это мгновение, ослабив ручку управления, Голубев резко дал правую ногу — и в тот же миг огненно-дымчатый жгут трассы промелькнул левее фюзеляжа. Повторив еще дважды свою атаку и окончательно потеряв надежду доконать этого «русского дьявола», израсходовав боеприпасы, «худые» отвалили в сторону. Но прежде чем это сделать, один из них — ведущий — пристроился вплотную к подбитой «кобре». Фашист прильнул к остеклению фонаря своего «мессершмитта» и пристально, словно стараясь запомнить, вглядывался в худощавое, жесткое лицо пилота.
Откуда было ему знать, что это был ведомый самого Покрышкина…
Внизу, под приборной доской, вовсю расплясались языки пламени. Кабину заполонило удушливым дымом. Жарко. Трудно дышать. Вот-вот на летчике вспыхнет одежда. Нестерпимая боль сковывает все тело. Но, кажется, линия фронта позади. Надо прыгать!
Георгий аварийно сбросил фонарь, руками закрыл лицо от бушующего вовсю пламени, и перевалился за борт…
На следующий день капитан-пехотинец из передовых траншей на газике доставил Голубева на аэродром. А того всю дорогу мучила мысль: «Успел ли?.. Что с командиром?!»
И только когда увидел в группе летчиков осанистую фигуру Александра Ивановича, легко вздохнул, словно непосильный груз сбросил с плеч.
Командир, улыбнувшись, крепко пожал Георгию руку:
— Молодец, Жора! Спасибо.
Голубев заметил, что летчики смотрят на него с радостью и чуточку — с хорошей завистью. Кто-кто, а они-то знали: Покрышкин зря не похвалит.
ВПЕРЕДИ — РЕЙХСТАГ
Штурмовой батальон Самсонова овладел домом, обозначенным на карте цифрой 104. Вместе с пехотой здесь обосновались и саперы капитана Лебедева. Но странное дело: вскоре немцы контратаковали здание. Атаку, конечно, отбили, но и удивились: с чего бы такая прыть у фрица. Вскоре все выяснилось. Парторг батальона Пулявский и комбат Лебедев рассматривали немецкую трофейную карту, которую капитан взял на том берегу Шпрее у пленного гитлеровца. Подсвечивая карманным фонариком, они пыхтели над мудреными немецкими названиями площадей и улиц. Вот и дом с отметкой 104.
— А черт его знает, — досадует Пулявский, — разве в их грамоте разберешься.
В повести рассказывается о подвигах летчиков-штурмовиков 2-й воздушной армии, о Героях Советского Союза Иване Алимкине, Георгии Дворникове, Александре Карушине и других, громивших врага на Курской дуге под Яковлевой, Борисовкой и Прохоровкой.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.