Фронтовая юность - [65]

Бидненко отличался исключительным бесстрашием. Всем своим поведением в ходе последующих боев он как бы подчеркивал презрение к смерти. В батальоне знали, что командир высоко ценит в людях мужество и отвагу, крепкую дружбу и войсковое товарищество. Эти качества были присущи Александру Ивановичу, и он прививал их подчиненным.

Во время одной неудачной вылазки разведчиков на нейтральной полосе остался тяжело раненный боец.

— Как вы посмели оставить раненого товарища! — со злостью сказал он сержанту, возглавлявшему разведгруппу. — Это ведь измена товарищескому долгу, воинскому братству!

На глазах изумленных бойцов комбат пополз выручать подчиненного. Не легко было разыскать раненого, но Бидненко все же нашел его и вынес из-под обстрела.

— Вот это командир! С таким не пропадешь, — говорили бойцы.

— Помните, что вы не рядовой боец, а командир батальона, которому вверена не только судьба людей, но и руководство боем, — наставлял его командир полка.

Бидненко, конечно, понимал это, но считал, что офицер должен обладать не только властью над подчиненными, но быть вместе с бойцами в передовых рядах и личным примером воодушевлять их на подвиги.

Примерно такого же склада был характер и у его заместителя по политчасти Кирдана. Он ранее воевал в белорусских лесах и болотах, на полях родной Украины. Придя в полк незадолго перед форсированием Западного Буга, Иван Дмитриевич как-то сразу вошел в нашу дружную семью. Ордена Отечественной войны и Красной Звезды говорили о его боевых делах. Командир и политработник батальона быстро нашли общий язык и за короткое время крепко сдружились. Оба они глубоко вникали в партийную и комсомольскую работу, своевременно давали ей нужное направление.

На одном из собраний партийного актива полка Александр Иванович Бидненко говорил:

— Мы воюем пока на польской земле, но нам надо уже теперь выдвигать перед личным составом лозунг «Даешь Берлин!» Пусть под этим лозунгом люди делают свои каждодневные дела. Надо чаще напоминать, что русские войска хаживали по дороге в Берлин, занимали этот город.

В результате работы, которую провели среди личного состава комбат и политработник, во втором батальоне слова «Даешь Берлин!» стали девизом бойцов. Как-то с капитаном Кирданом мы проходили мимо блиндажа, в котором размещались автоматчики. До нас донесся взволнованный голос Аниканова. Подошли поближе, прислушались. Федор с присущей ему неторопливостью рассказывал исторические факты.

— Русские войска побили Фридриха Второго, заняли Берлин. Теперь и мы должны показать, на что способны, — сказал в заключение Аниканов.

Было видно, что беседа Аниканова сильно заинтересовала бойцов. Встал ефрейтор Сенько. Расправив плечи, проговорил:

— Боевой чести предков не посрамим — ударим как полагается. В общем, даешь Берлин!

Бойцы зашумели. Сенько, повернувшись, заметил капитана и скомандовал:

— Встать!

— Сидите, сидите, — сказал Иван Дмитриевич. — Беседа, на мой взгляд, была очень интересная. Идя к Берлину, полезно знать, что ключи от него хранятся в одном из наших музеев как трофей. Но это не значит, конечно, что Берлин сам по себе раскроет перед нами ворота. Нет, будут еще тяжелые бои.

Со всех сторон послышались просьбы рассказать более подробно о взятии русскими войсками Берлина, о ключах от города. Кирдан уселся на ящике и продолжил рассказ агитатора.

— Давно это было, почти двести лет назад — в 1756 году, — сказал он. — Прусское королевство являлось тогда самым сильным и агрессивным государством. В захватнические планы прусского короля Фридриха Второго входило и порабощение русских земель.

— Вот черти, — в сердцах сказал Сенько. — Лезут и лезут. Сейчас их надо так стукнуть, чтобы навсегда отбить охоту до наших земель.

— Тише ты…

— Сенько правильно говорит, — согласился политработник. — Это наша с вами общая задача.

— Дальше-то, что дальше?..

— И вот, — продолжал Кирдан, — разгорелась тогда так называемая Семилетняя война. Много в этой войне побед одержали русские войска над прусской армией. На третий год войны под деревней Кунерсдорф произошло крупное сражение. В этом сражении русские за несколько часов разбили армию Фридриха, взяли трофеи, в том числе сто семьдесят два орудия, двадцать шесть знамен. В числе трофеев, — сообщил Иван Дмитриевич под дружный хохот солдат, — оказался даже мундир короля. А сам король едва унес ноги от наших казаков. Король писал тогда своему министру в Берлин, что все бегут, что у него нет власти остановить войска: «Пусть Берлин думает о своей безопасности. Последствия битвы будут еще ужаснее самой битвы… Все потеряно».

— Погоди! Теперь еще не так завоет! — сказал Сенько, имея в виду Гитлера.

Политработник напомнил уже известный факт взятия Берлина русскими войсками.

— И мы не подкачаем! Правильно я говорю? — обратился к присутствующим Аниканов.

— Правильно!

— Даешь Берлин!

Кирдан умел своевременно улавливать настроение воинов. Это позволяло ему предметно строить политическую работу, направлять усилия партийной и комсомольской организаций на решение актуальных задач.

* * *

Полк перевели в первый эшелон войск, оборонявших плацдарм.