Фригидарий - [2]

Лыжников наших, последователей Антикайнена, обогнали. Возле какого-то острова развели костер, согрели им еду, чай. И дальше помчались.

И вот она, трещина, родимая! Залупились все-таки! Я и Галя в санях как раз задремали, и вдруг горячей волной нас обдал ледяной холод!

Дальнейшее я помню смутно. Нас спасло то, что трещина была узкой, и "Буран" с санями сложились в ней, как перочинный ножик. И мы с Витькой вынырнули и быстро заклинили их во льду запасными лыжами. Все заняло несколько десятков секунд. Переход от пьяного сна к трезвой бурной деятельности был настолько резким, что мы даже пока не мерзли. Хотя одежда мгновенно покрылась ледяной коркой. И главное - молча все, хотя обычно любим поматериться. Хотели перекурить, сигареты были у Гали, а ее нет. Вернее есть, но пускает пузыри на небольшой глубине, уносимая на дно намокающей теплой одеждой. Второй раз нырять опять выпало мне. Галя вцепилась в меня, как шальная. Чуть вместе с собой не утопила. Пришлось ее слегка по лбу треснуть, чтоб спасать не мешала. Сверху, со льда, Витя помог, а то бы одному не вытянуть.

Но в каждом жутком приключении бывают и приятные моменты. Наступил такой и у нас. Стали мы Галю - спасательницу до гола на двадцатиградусном морозе раздевать! А сами мокрые. Зрелище, доложу Вам, эротическое! Жаль только, что петушки наши надежно к трусам примерзли. Как говорил мой дед, когда ему девяносто лет было:

- Похоть ещё есть, а вздыбу уже нет!

- Бабка! - Частенько кричал он. Бабушка, занятая на кухне, отвечала минут через десять:

- Чего тебе?

- Ничего! Перехотел уже!

У меня всегда в запаянном полиэтиленовом пакете лежит один запасной комплект теплой одежды (и пластиковая пол-литра спирта). Один! Пришлось отдать его Гале, хотя очень хотелось переодеться самому. Но мы вынуждены были согреваться спиртом, нарушив правила экстремальной медицины: на морозе алкоголем согреваться нельзя! Мозг теряет контроль над терморегуляцией, и обмораживаешься еще больше. Лучше всего согреваться горячими жирными свиными щами. Но где ж их найти? Нас колотила такая дрожь, что стало наплевать на правила. Одежда финнов частью намокла, частью утонула. Так что мы только отжали свою, и стали одеваться. Но Витька мне сообщает:

- Ты в технике не петришь, так что не сильно одевайся! Я "Буран" завести попробую, а ты с воды поддержи, чтоб не тонул, когда расклиним! Может, вырвемся!

Ну, я понял, что самый кайф - нырять в третий раз! Вода обжигает, но быстро осознаешь, что там теплее, чем на воздухе. Вылезать не хочется!

Каким-то чудом вырвались и помчались вперед, по дороге должен быть еще один остров. Возможно, там люди! Иначе - смерть! Как я ни прижимался в мокрой одежде к Гале, а уже рук и ног не чувствовал.

Через десять минут бешеной гонки видим остров с избушкой на курьих ножках. Дым из трубы идет, окошко светится. А вокруг дома снег, как выпал огромными сугробами в начале зимы, так до сих пор его никто не потоптал. Никаких следов.

Мы галопом разметали сугробы, пробились к двери, стучим:

- Откройте, люди добрые, замерзаем!!!

- Никого не пустим, самим места нет, а вы охотники, все наше карельское зверье убили, всю рыбу нашу выловили, замерзайте теперь! - отвечают из-за двери.

Я раньше думал, что на Севере двери в домах внутрь открываются по двум причинам. Во-первых, чтобы жильцы откопаться могли, когда снегу выше крыши навалит, а во-вторых, чтобы медведь не открыл (он, когда в дом попасть хочет, на себя дверь тянет). Но, оказывается, есть и третья причина, - чтобы таким гринписовцам местного разлива, как эти аборигены, от хороших людей не укрыться было. Мы не медведи, вышибли дверь в десять секунд, и ворвались в теплое вонючее нутро этой избы.

Там жила мама-алкоголичка, с сыном-алкоголиком, а так же пять овец, одна свинья, одна кошка. И без счета: мыши, вши, блохи, тараканы, клопы, чесоточные клещи, и прочая домашняя живность. Такой вот Ноев ковчег на замерзшем Онего. Все это жрало друг друга и гадило там же, не выходя на улицу, для экономии тепла и дров. Из окна набирался снег, растапливался - вот и вода. А все остальные запасы, в том числе и браги, были в доме.

Не знаю, какой породы были доброжелательные местные аборигены, но похожи между собой они были удивительно: грязные, заросшие длинными черными волосами, у обоих жидкие усики и редкие бородки, и по два зуба в каждой вонючей пасти.

- Помидоры прокусывать. - Пошутил Витька, шлепнув бросившегося с топором хозяина слегка ладошкой по узкому лбу. Тот враз растерял боевой дух (не считая естественной вони), и бросил топор.

Увидев, как я разделся, и стал растираться первоклассным виски, найденным в финских вещах (ах четыре литровых бутылки!), они приняли меня за божество. Только оно может позволить себе наружно употребить божественный напиток. Витька, кстати, придерживался, оказывается, сходных взглядов. Он выпил сам и налил хозяевам. Взоры их стали добрее.

А вот стрип-шоу с участием Гали, которую я тоже растер виски, их совершенно не взволновало. Две бутылки виски мы выменяли у хозяев на великолепные секонд-хендовские вещи: две гнилых фуфайки, пару рваных спортивок, десяток старых бабкиных чулок (на руки и на ноги), да две пары драных валенок. Чтобы надеть эту гнусь, пришлось выпить по стакану виски, иначе подступала рвота. Но жизнь дороже, а белье сухое!