Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - [9]

В этом предположении он оказался, к сожалению, совершенно прав. Не прошло и пяти минут, как он, занятый проклятиями и размышлениями о возможности побега, вдруг почувствовал сильное сопротивление в районе груди, которое заставило его остановиться.

— Что за черт?

Он посмотрел вниз, зачем-то схватился рукой за то место, где чувствовал сопротивление, и — прилип. На груди у него была нить паутины, к которой теперь приклеилась еще и рука; отлепить ни то, ни другое не получалось.

— Черт подери! — в ярости выругался Фридрих и тут же сообразил, что нити паутины редко встречаются сами по себе. Один взгляд наверх — и раздражение сменилось ужасом: паутинные нити над ним множились, искусно переплетаясь в обширную сеть. В сумерках их было почти не разглядеть.

Фридрих потянул за нить, к которой приклеился.

— Э… э… Брумзель! Брумзель! Ты не мог бы мне немного помочь?..

Но слышал ли его Брумзель? Фридрих ведь отошел от скалы довольно далеко.

Тут сзади что-то шлепнулось о камень. Фридрих обернулся, насколько позволяла паутина:

— Брумзель?

— Не совсем… Не совсем, — вкрадчиво ответил чей-то голос. Фридриха охватил страх. Пауки опасны, он знал. Этот, конечно, разговаривает, но помешает ли это ему съесть Фридриха?

Паук обошел вокруг него, и теперь Фридрих смог разглядеть хозяина паутины. И если до того он говорил себе, что хуже этому дню делаться уже некуда, теперь стало очевидно: он очень ошибался.

Паук был огромен: одно его тело больше Фридриха, не считая восьми длинных волосатых лап. Четырьмя глазами спереди головы он с любопытством разглядывал добычу, а еще два глаза сверху головы смотрели как будто в небо.

Фридрих попытался убедить себя, что перед ним разумное существо. Он кашлянул и сказал твердым голосом:

— Простите, я попал в вашу сеть случайно.

— Да-да, я вижу, — отозвался паук, пристально глядя на него.

— Это правда получилось само собой, — повторил Фридрих.

— Ах, да ничего! Я очень люблю гостей! — ответил паук.

Настал решающий момент. Фридрих еще раз прочистил горло.

— Вы не могли бы помочь мне выпутаться?

Паук покачал головой, пододвинулся еще ближе к Фридриху и начал вытягивать из паутинной железы на брюшке новую нить:

— Не сегодня.

— Ох! — вырвалось у Фридриха. Сердце у него бешено колотилось, но он старался сохранять благоразумие. — Пожалуйста, перестаньте. Я не хочу быть завернутым в то, что выходит у вас из зада!

Паук усмехнулся и загудел, потом приклеил паутинную нить к спине Фридриха и забегал вокруг, наматывая на него паутину, как на катушку.

— Эй! — закричал Фридрих. Теперь он очень жалел, что так много кричал прошлой ночью, потому что голос у него осип. — На помощь! Помоги-и-ите!!!

— Ну-ка перестаньте кричать! — весело сказал паук. — Я уже почти закончил. — С этими словами он перекусил нить, связывавшую Фридриха с сетью, и поднял его в воздух передними лапами.

Тут кто-то негромко кашлянул:

— Эхем-кхм.

Паук обернулся. Между двумя кустиками вереска стоял Брумзель, по сравнению с пауком казавшийся крошечным.

— Этот молодой человек — мой, — заявил он.

— Извините, он был в моей сети, — возразил паук. — На частной территории.

— Я настаиваю, — сказал Брумзель.

Паук склонил голову на бок:

— Вы? Трутень? Да вы ведь и ужалить не можете!

Брумзель пожал плечами.

— Хах! Трутень хочет показать мне, насколько он крутень?

— Именно, — отвечал Брумзель.

— Ну тогда сегодня у меня на ужин будет два блюда, — проговорил паук, кладя Фридриха на землю.

И тут он прыгнул. Фридрих видел все как в замедленной съемке: восемь ног отталкиваются от земли, паук проплывает над ним и опускается на то место, где стоит Брумзель. Точнее — стоял. Потому что шмель с громким жужжанием рванул вверх и на полной скорости врезался головой в брюхо паука.

Паук отлетел прямо к Фридриху, шмякнулся рядом с ним и начал медленно подниматься. Он был уже почти на ногах, когда Брумзель прыгнул ему прямо в лицо и влепил звонкую оплеуху.

Тонкие паучьи ноги закачались, подкосились, и паук рухнул на землю. Он снова попытался встать, но Брумзель уже сидел на нем верхом, заломив одну из паучьих ног за спину. Судя по всему, такой захват причинял пауку сильную боль.

— Развяжи его, — приказал Брумзель, не ослабляя хватки.

Паук яростно зарычал и попытался высвободить ногу. Но Брумзель, крепко держа ее, сказал:

— Можем устроить еще один раунд, но тогда я буду метить в глаза. Так что, долго мне ждать?

Исполненный ненависти, паук подполз к Фридриху и стал перегрызать нити.

— Поосторожнее, парня не укуси, — предостерег Брумзель.

Одна за другой все паутинные нити были разрезаны, и Фридрих снова смог двигать руками. Паутина страшно липла к одежде, но кое-как отодрать ее всё-таки удалось.

— Скажи, — дружелюбно обратился Брумзель к пауку, — а не знаешь ли ты случайно тут поблизости какой-нибудь уютной пивнушки?

— Что? — удивился паук. — Знаю. А к чему вопрос?

— Тогда я бы посоветовал тебе отправиться туда и не высовываться, пока мы завтра отсюда не улетим, — сказал Брумзель и отпустил паучью ногу.

Паук встал на все восемь лап, растеряно бормоча:

— Да… Наверно, это неплохая идея. Хорошо бы сейчас пропустить стаканчик…

И с этими словами двинулся прочь.