ФРГ. Штрихи к портрету - [7]

Мост Гогенцоллернов нацелен прямо на собор. Справа— пузатая крыша Центрального вокзала. Слева — район островерхих домов, словно перенесенных в целости и невредимости из средневековья. Впрочем, так оно и было. Реставрируют же картины, здания. Здесь реставрировали город. И город ожил и прижился в ХХ веке, но, строго говоря, архаичность участка набережной — это своеобразные кулисы. Строители должны были пойти на компромисс, чтобы сохранить «лицо города». В основном же восстановление Кёльна шло с учетом требований современности. Так возникла широкая автомагистраль Север — Юг, которая быстро обросла зданиями сегодняшней архитектуры, к ним присоединились бетонные коробки универмагов, страховых компаний, банков, гаражей. Потом появились небоскребы. Их корпуса пока что маячат на окраинах, но число их растет, фронт обозначился, и они наступают. Ничего не поделаешь, жизнь не стоит на месте. Новое содержание требует новых форм. Небоскребы наступают, и время Манхеттена на Рейне не за горами.

Недалеко от моста, у причала, лежит старый, полузатопленный пароход «Регина». Кёльнцы — мастера на шутку. Кто-то забрался на судно, перечеркнул «Регину» и вывел: «Старый Кёльн».

Итак, я шагаю по мосту Гогенцоллернов. Сзади, на восточном берегу, — прекрасный Рейнский парк, здесь же — краснокирпичные корпуса Кёльнской ярмарки. А неподалеку от них высится тридцатиэтажная серая башня западногерманской авиакомпании «Люфтханза». Подо мной Рейн: мельтешение флагов, караваны судов. Проносятся те, что держат путь на север, по течению. Ползут те, чей курс на юг, к Швейцарии. Зарываются широкими носами, урчат и оставляют за собой длинные, похожие на усы складки маслянистой, в пестрых нефтяных разводах, воды… Рядом, по всем четырем колеям, громыхают составы.

Кёльн — один из самых напряженных железнодорожных узлов.

Кёльн — один из крупнейших аэропортов ФРГ.

Кёльн — крупнейший промышленный центр ФРГ. Здесь делают автомобили, станки, приборы, книги, парфюмерию. Здесь десятки банков, страховых обществ, фирм. Здесь крупнейшие в Западной Европе радио- и телестудии. Здесь три десятка картинных галерей (из них 29 — частных), восемь музеев, выставочный зал, салон художников, новый современный оперный театр, драматический театр, камерный…

Кёльн — крупный музыкальный центр. Кёльн — резиденция епископа. Кёльн — университетский город… Кёльн — город туристов. Их бродит по городу до двух миллионов в год!

Помимо туристов Кёльн наводнен автомобилями и… зайцами. Сказать, что автомобилей много, — значит ничего не сказать. Ни тротуаров, ни улиц для них не хватает. Начался особый вид строительства — сооружение высотных гаражей. В самом центре со времен войны осталось немало «плешин», которые используются под стоянки. Говорят, это наиболее выгодная форма использования земли. На некоторых улицах у тротуаров установлены специальные аппараты — счетчики. Опустив в такой счетчик установленную плату (до 50 пфеннигов за час), счастливчик может парковаться. Счастливчик — потому что таких стоянок крайне мало и большинство водителей вынуждены оставлять свои машины на тротуарах, рискуя оказаться оштрафованными. Риск, однако, не столь уж велик. Полицейских мало. Улиц много. Практически все они забиты автомобилями. Полицейские обходят свои «угодья», переписывают номера. Заполняют соответствующие бланки. Владельцам машин будут разосланы письма с требованием объяснения, а затем, по получении таковых, установлен размер штрафа. Все чинно, законно. Штрафы — стабильная, надежная статья в доходной части городского бюджета.

Зайцев значительно меньше, чем автомобилей, но больше, чем нужно для нормального города, имеющего зоопарк. В отличие от автомашин дохода от них городу никакого. В основном расселяются они на окраинах. Преимущественно же в городском лесу. Но не все. Наиболее предприимчивые добираются до самого центра.

Как это ни покажется странным, Кёльн очень зеленый город. Почему «странным»? Да потому, что средневековый город не мог позволить себе такой роскоши из-за тесноты, а современный — из-за дороговизны земли. Но факт остается фактом. Четверть всей городской территории — под зелеными массивами. Это городской лес, Рейнский парк, бесчисленные палисадники и почти все внутренние дворы. Удивительное дело: там, где глаз привык видеть асфальт, пестреют цветы, зеленеют газоны. Соседи соревнуются в изощренности на минимальной площади произвести максимальный цветочный эффект. Тут и карликовые березы, сосны, дубы. Тут и гигантские маргаритки, незабудки, флоксы. Тут целая наука декоративного растениеводства.

В Кёльне немало водоемов. И их заселяют дикие утки и лебеди. Чувствуют они себя здесь абсолютно непринужденно, даже, я бы сказал, развязно. Утки, например, при переходе улиц не обращают внимания на светофоры, а лебеди устраиваются спать на дорожках парков или даже на тротуарах и тем самым вносят элемент непорядка.

Зелени хватает и птицам, и зверям, и людям. Часть внутреннего паркового пояса проходит по холмам. Их склоны поросли высокими деревьями… Все они одного возраста — тридцати лет. Столько же лет и холмам. Лучше их назвать курганами, потому что это могильные холмы. Под ними погребен довоенный Кёльн. Лучше сказать, восемнадцать миллионов кубических метров руин, оставшихся от города к маю 1945 года.