ФРГ. Штрихи к портрету - [17]
Мы можем теперь пройти в отдел оформления кредита, в отдел продаж путевок (во все страны мира), наконец, в ресторан. Но, наверное, хватит. Взгляните на часы и не удивляйтесь. Время здесь, как и при любом увлекательном зрелище, проходит незаметно. Даже чересчур незаметно.
Сегодня суббота; значит, в 14 часов приветливый голос предупредит «уважаемых покупателей», что магазин закрывается. Проходит 15 минут, и все это товарное царство вымирает. Не только наш магазин, но и улица и весь центр города. Ведь он так и называется: «Торговый (дословно: «закупочный») центр».
В обычные дни, а также в первую субботу каждого месяца крупные универмаги функционируют до половины седьмого. По воскресеньям не работает никто.
Лифт спускает нас на нижний этаж, и мы выходим на улицу. Поскольку улица. состоит из витрин, резкого перехода из одного состояния в другое не ощущаешь. Кажется, что путешествие по товарным джунглям продолжается. Так оно, впрочем, и есть на самом деле.
Вывод: бездарно потраченное время? Если вы скажете это не для красного словца, а от души, я сниму перед вами шляпу. Значит, вы очень целенаправленный человек, но, будем откровенны, таких немного. Подавляющее большинство же попадает под гипноз товаров, становится их рабами. И добрую долю своего свободного времени посвящает их созерцанию. Жизнь становится ясной до предела: приобретать, приобретать, приобретать. Планируется семейный бюджет на месяцы, на годы. Все помыслы концентрируются на приобретательстве. В угоду ему приносится энергия, увлечения, молодость, жизнь…
Смыслом жизни было, есть и будет творчество. В этом объективный закон развития и личности, и общества. Подмена жажды творчества жаждой стяжательства, составляющая суть столь рекламируемого ныне западной пропагандой «общества потребления», есть попытка игнорировать, обойти объективный закон. А такие вещи никогда не удаются. Законы мстят за себя. И очень жестоко.
Я стою у бетонного парапета и смотрю вниз, на дно искусственного ущелья, по которому течет асфальтовая лента шоссе, на трехъярусные мосты, на хитросплетение «развязок», на двухсотметровые трубы концерна «Байер». Подо мною на бешеных скоростях проносятся автомашины. Две летящие ленты. Одна на север, другая на юг. Они одинаково плотны и одинаково стремительны. И с каждым годом плотнее и стремительнее. Остановите поток автомобилей — и остановится жизнь. Останутся недостроенными коробки небоскребов. Заржавеют, рассыплются прахом трубопроводы, газгольдеры. Потухнут доменные печи. И наоборот, чем плотнее, стремительнее движение машин, товаров, людей, тем увереннее тянутся в небо этажи и трубы, рождаются и разрастаются города, и, разрастаясь, они теряют свое привычное обличье. Архитектор уступает место инженеру. Фантазия — расчету. Мы любуемся пропорциями пирамид, каменными кружевами храмов, элегантностью и изысканностью дворцов, даже нищетой церквушек, даже убогостью заброшенных двориков. Короче, создавая завтрашнее, мы восторгаемся вчерашним. Почему?
Поблескивая агатовой матовостью граней, уходят в синеву этажи универмагов. Кажется, что стоишь у подножия циклопического гнезда невиданных кристаллов. А может быть, наоборот. Кристаллы как кристаллы, а вот человек сжался до микроскопических размеров, стал букашкой, муравьем. Не это ли подсознательное чувство протеста и заставляет меня повертываться спиной к этим хрустальным парусам, несущим меня в завтрашний день? А может быть, другое, подтвержденное тысячелетним опытом: цивилизация, если она не планируется, оставляет после себя пустыню.
Один из местных школьников в сочинении на тему «Леверкузен, каким я его вижу» писал: «В дождливую погоду всегда страшно». Конечно, страшно, если с неба моросит не ласковый дождь, а раствор серной кислоты.
Согласно официальным уведомлениям, кислотные дожди в связи с переходом на использование в качестве топлива природного газа над Леверкузеном больше не хлещут. Более того, состав атмосферы над территорией комбината «Байер» якобы не отличается ничем от любой другой бундесреспубликанской атмосферы. А если верить рекламным плакатам, на которые так щедры отцы города, то оказывается, что благодаря фильтрующим установкам фирмы «X и У» воздух над Леверкузеном по своим показателям далеко превосходит воздух соснового бора. Но это уже из области западногерманского юмора.
Нам надо отдышаться. Пойдемте на Рейн.
ВВЕРХ ПО РЕЙНУ
Скучно называть его торговой артерией Западной Европы. Смешно рядить в романтический плащ средневековья. На свете немало рек длиннее, шире, мощнее Рейна, но едва ли отыщется река, так органически сочетающая в себе понятия творца и труженика. Разве что Волга. Несхожи эти реки! Должно быть, в той же степени, что и народы, населяющие их берега. Несхожи, и в то же время есть в этих реках какое-то неуловимое сходство. Может быть, то самое, что заставляет обращаться к ним с той высшей формой почтения, на которую способен язык. Матушка-Волга. Батюшка-Рейн.
Эта самая знаменитая из рек Западной Германии рождается в горах швейцарского кантона Граубюнден и кончается на равнинах Нидерландов. Бурна, яростна юность Рейна. Спокойна, величественна его старость.
