ФРГ. Штрихи к портрету - [15]

Договор купли-продажи подразумевает, что у одной из сторон имеются деньги. Но… необязательно наличные. Откройте счет в магазине. Именно в магазине, а не в банке, и приобретайте на здоровье. И не надо опасливо придерживаться за карман, когда глубокий голос диктора напоминает: «Мы просим наших уважаемых клиентов самих следить за сохранностью сумок и кошельков». И не надо судорожно производить в уме арифметические действия, проверяя правильность полученной сдачи… Откройте счет в магазине.

А тем временем узкий эскалатор затягивает вас в подвальный этаж. Вот мы в царстве хрусталя, стекла и фарфора. Посуда местного производства, импортная — английская, французская, итальянская. Рюмки, фужеры, бокалы, стаканы, кубки, кружки, рога, пиалы — все, что хотите. Десятки сортов, фасонов, форм, размеров, цветов. Разного качества. Разных цен. Казалось бы, много ли человеку надо, чтобы выпить да закусить? Тарелка, кружка, ложка, вилка, пара кастрюль, сковородка, чайник. А вот поди же ты! Сотни, а может, тысячи бесполезных предметов, пугающих хрупкостью и загадочностью.

Надо ли уточнять, что современная торговля давно отказалась от прилавков. Товары стали близки и доступны, как бы распахнули дружеские объятия. Я очень боюсь хрупкой близости и осторожно выскальзываю в соседний отдел.

Можно подумать, что мы попали в оружейный ряд: столько здесь разложено, развешано, раскинуто вилок, ложек, ножей. Безудержный полет фантазии модельеров-художников в такой, казалось бы, узкой области. Лезвие ножа. Что тут придумаешь? А ведь вот напридумывали.

«Вы приобрели самозатачивающийся нож из Золингена?» — спрашивают плакаты со стен. Да нет, еще не приобрел. И рука тянется за образцом. Нет, лучше этот. А вот это целый набор.

Касса щелкает. Кассирша улыбается. И вот в ваших руках вторая покупка. Незапланированная и в общем-то ненужная. Не так уж часто приходится точить ножи.

Добрую половину подвального помещения занимает продовольственный отдел. Если в других отделах в дополнение к призывам: «Просим вас самих выбирать нужный вам товар» — к покупателю нет-нет да и подойдет вежливый сотрудник: «Могу ли я Вам помочь?», то в продуктовом отделе это исключено. Здесь ваши помощники — металлическая тележка да этикетки с ценами.

Во славу пищи созданы оды, гимны, написаны полотна, высечены барельефы. Этой теме отдали дань лучшие мастера.

Но здесь, в этом изобилии пищи, поражают не столько сами товары, сколько их упаковка, этикетки. Молоко в мешках, пакетах, коробках, бутылках, стаканах, фляжках, канистрах, разных сортов и соответственно цен. И так но всем товарам, перечислять которые бесполезно. И я ловлю себя на мысли, что, пока выводятся эти строчки, наверняка выдумано несколько новых упаковок или названий. Упаковка — великое изобретение века! Молоко оно и есть молоко. Лучшим его не сделаешь. А надо! И вот на выручку идет упаковка. Конкурентная борьба переходит в совсем иную плоскость. И плоскость эта бесконечна. Дело доходит до абсурда. Стоимость упаковки намного превышает стоимость самого товара. Ничего! Покупатель все оплатит! Это факт, что выброшенная упаковка за один год покрыла бы земной шар! Ничего не поделаешь, общество потребления желает потреблять. А конкретный потребитель желает кушать много, вкусно, но не калорийно. Порочный круг? Ничуть. Появляются новые сорта, новые этикетки, новые упаковки. Парадокс лишь в том, что менее качественный товар вытесняет более качественный. Препарированные, обработанные продукты теряют первозданное естество и увеличивают стоимость. Да, копчения. Да, горы сыров. Да, молочные реки. Все это налицо. И все это воспринимается как камуфляж. Копченье не пахнет дымом. Сыры не тревожат обонянья. И даже лучший из земных запахов — запах свежеиспеченного хлеба не будит аппетита. Как этого добиваются — не знаю. То ли плотная упаковка, то ли специальная обработка, то ли не те продукты, то ли в обществе потребления постепенно атрофируются органы чувств.

По выходе из продуктового отдела нас встречает вывеска: «Кафе». На четвертом этаже мы увидим вывеску: «Ресторан». Покупатель приходит в этот магазин не на полчаса. Надо позаботиться и о его питании, и о его отдыхе, иногда и о его детях, и всегда о его автомобиле.

Единственный человек, которого мы встречаем в продуктовом отделе, — кассирша. Понаблюдайте за ее работой. Левая рука переставляет на конвейере продукты, правая скользит по клавишам машинки. Нажимается кнопка. Машина выбивает общую стоимость покупки. Вы вручаете деньги. Еще раз нажимается кнопка. На чеке выбивается фактически полученная кассиршой сумма и одновременно сумма сдачи. Специальное устройство эту сдачу вам и выбрасывает. А конвейер тем временем отправляет продукты в корзину. Механизация доведена до предела. Интенсификация труда кассира тоже. Теперь на него переложена работа нескольких человек. А заработная плата?

Поднимаемся на первый этаж. Здесь он называется цокольным (дословно: земным), потом пойдет верхний этаж и лишь потом первый. Но дело не в названиях. Свешивающиеся с потолка таблицы сообщают, какие отделы где расположены. На первом (по-нашему) этаже нас, например, ждут: ткани, дамские сумки, парфюмерия, мужские сорочки, галстуки, носки, ну и т. д.