ФРГ. Штрихи к портрету - [10]
Пиво в кёльнских кабачках разносится кельнерами не в кружках, а в узких, длинных стеклянных стаканах, так называемых «штангах», а самих кельнеров принято называть «Кёбсами» (в переводе с кёльнского диалекта «Кёбс» значит «Якоб», «Яков», здесь лучше «Яшка»). Для поддержания духа романтики, от которого в немалой степени зависит и доход пивной, «Яшки» и поныне носят средневековые одеяния своего цеха: наглухо застегнутую вязаную кофту, длинный передник и большую кожаную сумку на животе, именуемую на жаргоне «кошкой». Меню в этих заведениях включает блюда, наименования которых не поддаются расшифровке. Еще в большей степени это относится к винам. По каким-то одному лишь хозяину известным законам стоимость и качество вина теряют связь. Восстановить ее здесь помогает лишь личный опыт, то есть регулярное посещение данного заведения, ибо в соседнем уже другая система ценностей. Следует еще добавить, что докали работают до глубокой ночи, не пустуют и днем и что женщины абсолютно равноправные их посетители.
Но кёльнской душе иногда становится тесно в помещении. Она жаждет простора улиц и площадей. И действительно, она выплескивается на них. Правда, не столь часто. В период карнавала. Говорят, что карнавал — наследие Рима. Может быть, и так. Действительно, дальше Рейна этот своеобразный праздник не распространился. Но, с другой стороны, нет его и к югу от Рейна. Скорее всего для него оказалась благоприятной почва рейнских виноградников. И это языческое мероприятие так глубоко пустило здесь корни, что их не смогли вырвать ни церковь, ни прусские чиновники, ни нацистский период, ни само время. Карнавал приурочивают к масленице — великому обжорству — перед большим постом, имеющим место (в наше время чисто абстрактное) в феврале. В отличие от других стран, где живы традиции карнавала, карнавал в Рейнской области очень рано приобрел политическую окраску и превратился в своеобразную арену сражений политических партий, что абсолютно не свойственно, например, знаменитым карнавалам Бразилии. Хотя последние гораздо красочнее, мощнее, массовее, грандиознее рейнских. Рейнский карнавал напоминает мне коллективного средневекового придворного шута. Его дурачества таят глубокий смысл, зачастую понятный лишь посвященным.
Согласно установившейся традиции, подготовка данного мероприятия начинается одиннадцатого числа одиннадцатого месяца. В этот день заинтересованные лица на специальных заседаниях учреждают разнообразные комитеты, комиссии, подкомиссии. Комиссии принимают идеи, проекты, вырабатывают программы, выдумывают костюмы, тексты и т. д. и т. п. Стихийное творчество и импровизация средневековых шутов, скоморохов ныне заменены трудом художников, поэтов, композиторов, при этом места исполнителей заняли господа во фраках и дамы в норках. Жалкую картонную и тряпичную мишуру ряженых сменили дорогостоящие костюмы, а бубенцы и побрякушки уступили место специально выдуманным орденам и медалям, далеко превосходящим по импозантности, да и по стоимости настоящие ордена и медали. Ошибочно думать, что все эти дурачества — привилегия богемствующей молодежи. Отнюдь! Для многих государственных деятелей и дипломатов трибуна карнавального банкета — крупный шанс быть замеченным и оцененным. Ведь в зале сидят те, кто создает политическую кухню. А хорошая кухня требует массы специй, соусов, пряностей, приправ. Вот и идет борьба за места в комитетах, в комиссиях. Вот и готовятся остроумные двусмысленные речи. Заказываются куплеты и песни. Средств не жалеют.
Чем ближе к «розовому понедельнику» — дню шествий, тем чаще банкеты, заседания, собрания. Город охватывает какое-то лихорадочное возбуждение. На улицах появляются ряженые. Сначала дети, а потом и взрослые. Гремят взрывы петард, шутих. Все чаще доносятся обрывки музыки и песен. Город в ожидании.
Сегодня предпраздничная пятница. Формально — обычный рабочий день. Я прихожу на работу вовремя, но до кабинета добраться не удается. В коридоре, на столе, украшенном цветами, установлена бочка пива, рядом горки бутербродов. Какие-то несерьезные рисунки развешаны по стенкам. Кто-то возится с магнитофоном. Дамы бюро вырядились в нелепые маскарадные костюмы, не сразу определишь, кто есть кто. Наиболее решительная подскакивает ко мне. Чи-чик, и мой нарядный галстук отрезан. Кругом сдержанный смех, переходящий в хохот. Нелепо же в таком виде протестовать, изображать неудовольствие или даже давать какие бы то ни было указания. Грянула музыка. Сотрудницы потянули сотрудников танцевать… Подобная обстановка во всех учреждениях всей Рейнской области, включая Бонн со всеми его правительственными ведомствами…
На вечер мы приглашены в «Гюрцених». Это старинный, построенный в глубоком средневековье дом, разумеется, реставрированный и в настоящее время выполняет роль помещения для приемов. По существу это каменная коробка с несколькими залами. Сегодня «Гюрцених» забит до предела. Гремят оркестры, но практически танцевать нельзя: настолько густа толпа. Люди сидят на ступеньках лестниц, на подоконниках, на полу. Каких только костюмов нет. Чем нелепее, тем больше успех. Есть очень дорогие, полностью воспроизводящие костюмы всех эпох и народов, начиная от Адама и Евы и кончая скафандрами космонавтов. Никто ни на кого не обращает ни малейшего внимания. Человек приобрел билет и за этот билет хочет получить удовольствие. Веселье длится около недели. Карнавал оканчивается в понедельник грандиозным шествием.
