Фрейд - [67]
Якоб снисходительно улыбается и протягивает ему свою бледную, влажную руку. Фрейд сжимает ее в ладонях. Он заставляет себя быть нежным. Но чувствуется, что он в панической растерянности. Он вздрагивает, слыша старого Якоба, который бормочет с сенильным удовольствием.
Якоб. Ганнибал! Тебе было шесть лет, ты хотел отомстить за всех нас и говорил: «Я – Ганнибал…» Помнишь?
Флэшбэк. Улица в Вене.
Якобу сорок пять лет, в бороде ни единого седого волоса. На нем какой-то странный картуз. Одет он бедно, но опрятно. Он держит за руку мальчика лет шести-семи, который горделиво семенит рядом, изредка с восхищением глядя на отца.
Голос Якоба за кадром. Когда мне нужно было нанести кому-нибудь визит, я брал тебя с собой. Всегда. Ты был гордый! Прямо маленький принц!
Богато одетый толстяк богатырского сложения идет им навстречу. Он в пальто с меховым воротником и в меховой шляпе – «пирожке». Вдруг он обращает на них внимание и направляется к ним с весьма угрожающим видом. Ребенок ничего не замечает. Поравнявшись с Якобом и Зигмундом, толстяк останавливается.
Толстяк. Вон с тротуара, жид! (Движением руки срывает картуз Якоба и швыряет его в сточную канаву.) Подними свой картуз и стой на дороге.
Маленький мальчик в ярости хочет броситься на толстяка, но Якоб удерживает его; тогда ребенок хочет ударить его ногой, но незнакомец уже вне досягаемости. Он уходит, даже не обернувшись. Якоб нагибается, не выпуская руку сына, и поднимает картуз.
Якоб (надевая картуз). Иди!
Маленький Зигмунд. Куда?
Якоб. По дороге.
Оба идут по дороге. Проезжает карета и обрызгивает их грязью. У маленького Фрейда угрюмый и упрямый вид (тот самый, который мы так часто видим в фильме).
Голос Якоба за кадром. Ты был трудным ребенком.
В семействе Фрейдов, 1862 год.
Вечер после происшедшего приключения. Довольно бедное жилище. В уголке худенькие и болезненные девочки играют в куклы.
Большая неуютная комната. Почти нет мебели. Мать освобождает стол. Кроткий и усталый Якоб, сидя в кресле, курит трубку.
Маленький Зигмунд подходит к нему; в его вопрошающем взгляде изумление и отчаяние.
Голос Якоба за кадром. Как же ты вечером злился на меня! Ты был такой злой!
Снова в комнате старого Якоба.
Фрейд смотрит на отца, и на его мрачном лице, несмотря на бороду и морщины, зритель вновь видит исполненное отчаяния изумление ребенка.
Фрейд. Отец, прошу тебя… (Пауза. Фрейд отпускает руку отца. Старик хочет что-то сказать, но Фрейд, подняв палец, запрещает ему говорить.) Молчи. Тебе нельзя утомляться.
Якоб. Брось, малыш! Ты забыл самое прекрасное! (На экране снова маленький Зигмунд и отец. Отойдя от отца, мальчик подходит к стопке книг на столе.) Ты пошел за своими книгами. Ты всегда был лучшим учеником и получал в награду прекрасные книги. В одной из них рассказывалось о римской истории.
Малыш подходит к столу, берет один из томов, усевшись на пол, раскрывает его и вырывает страницу. Это гравюра. Он возвращается к отцу, протягивая ему гравюру.
Якоб (ошарашенно). Зачем она мне, маленький мой? (Он надевает очки, рассматривает гравюру. Читает подпись под ней: «Гамилькар заставляет своего сына Ганнибала отомстить за карфагенян». Якоб сдвигает очки на лоб и смотрит на малыша, который глядит с нетерпением и обидой.) Что это значит?
Малыш. Ты Гамилькар, папа.
Якоб (нежно улыбаясь). Да нет, я – не Гамилькар.
Малыш (ласково, умоляюще). Нет, папа, ты – Гамилькар. Ты должен быть им.
Якоб(какбы играя с ребенком). Хорошо, я – Гамилькар.
Малыш. Заставь меня поклясться.
Якоб (смеясь). Ну хорошо, клянись!
Малыш (с исступленной пылкостью). Клянусь отомстить за моего отца, героя Гамилькара, и всех униженных евреев. Я буду лучшим из всех, одолею каждого и никогда не отступлю.
Твердость тона, столь редкая у детей, заставляет Якоба вздрогнуть. Перестав улыбаться, он смотрит на малыша, понимая, что тот идет на конфликт ради того, чтобы не стыдиться собственного отца. Лицо его становится глубоко печальным, словно он с горькими сожалениями угадывает, что этот поступок будет довлеть над всей жизнью сына.
Голос старого Якоба за кадром. С того мгновения ты стал совсем другим. (Пауза.) Но разве тогда я мог снова взойти на тротуар?
После того как Зигмунд принес клятву, отец и сын молча смотрят друг на друга.
Мы снова видим комнату. Старый Якоб с тревогой глядит на Фрейда. У него точно такое же выражение лица, что и в сцене 1862 года, когда он смотрит на маленького Зигмунда.
Якоб. Тогда было время погромов. Они ждали лишь предлога, чтобы поджечь весь квартал.
Он слабо улыбается и шевелится в своей постели.
Фрейд (ласково). Нет. Ты не мог. Надо было вести себя осмотрительно. (Еще ласковее.) Успокойся, папа. Успокойся. Ты не мог.
Старик, моргая, улыбается.
Якоб (смеясь и грозя Фрейду пальцем, словно тот еще ребенок). Мой маленький Ганнибал!
Он закрывает глаза, но не спит. Рука его тянется к Фрейду. Тот резко откидывается назад и прячет свои руки.
Якоб (детским голосом). Дай мне твою руку.
Фрейд, ценой невероятного усилия, принуждает себя взять руку Якоба. Старик улыбается, не открывая глаз, и постепенно впадает в забытье.
