Фрейд - [28]

"И возникают дорогие тени..." Самоанализ Фрейда (1894-1898)

Интересны особенности взаимоотношений Фрейда с Иозефом Брейером с одной стороны и Вильгельмом Флиессом с другой, из которых он, в обоих случаях, вышел "победившей стороной". Брейера, старшего по возрасту, известного ученого и врача, осторожного и совестливого, который снабжает его деньгами и советами, Фрейд использует как сдерживающую силу, которая охраняет, служит порукой, защищает, и он, обеспечив себе подобные тылы, может смело идти вперед, предпринимать решительные броски к "великому секрету" - сексуальности, которую он буквально заставляет признать Брейера: "он полностью поверил в мою теорию сексуальности", - пишет он, а затем констатирует непреодолимую враждебность, которая привела к разрыву между ними весной 1896 года. Внезапное прекращение почти двадцатилетней большой дружбы оставило в душе Фрейда чувство глубокой горечи, нашедшей отражение в редких выпадах против старого друга. Согласно Джонсу, он говорил даже, "что один его (Брейера) вид побуждает его эмигрировать".

И как бы в противоположность, более тесными и пылкими стали отношения с Флиессом. Флиесс был на два года младше, жил в Берлине и, как Фрейд, был сыном еврейского торговца. Будучи отолярингологом, он постоянно занимался заболеванием носа, которым страдал Фрейд, причем к терапевтическому отношению примешивался и интерес к сексуальным проблемам. Флиесс без колебаний использовал свою широкую биологическую эрудицию для создания смелых умозрительных построений и экстраполяции. Так, он установил тесную связь, в некотором роде даже структурную, между носом и гениталиями и утверждал, что существуют "сексуальные периоды" - временные циклы, аналогичные менструальным периодам женщин, но исчисляющиеся двадцатью тремя днями, которые определяют такие события личной жизни, как рождение, болезни, зачатия, смерть, причем эволюция организмов связана с астрономическими явлениями. Фрейд с энтузиазмом воспринял закон периодичности Флиесса, поскольку тот соответствовал его пристрастию к численным построениям, которые он применял к своему собственному существованию, а также потому, что он надеялся на заложенную в нем способность эффективно определять "в менструальном цикле дату, когда коитус не сопровождался никаким риском". По тому, как Фрейд ударился в дифирамбический тон, превознося Флиесса как "мессию" и требуя "мрамора", чтобы воздвигнуть ему статую, можно заключить, что половая жизнь Фрейда была не лишена определенной наивности, и дети, появившиеся на свет у Марты, не все были плодами свободного выбора и осознанного желания.

В силу своего умозрительного склада ума Флиесс пытался раскрепостить воображение Фрейда и увлечь его на непроторенные пути, однако Фрейд, сам склонный. к умозрительности, этой "ведьме", преследующей ученого, старался держаться от идей Флиесса на определенной безопасной дистанции. К тому же экспансивность Флиесса заставляла Фрейда, как бы в противовес, больше обращаться к собственной внутренней оценке своей работы, с большей осторожностью и уверенностью выдвигать и развивать гипотезы. Слишком большой размах биолого-сексуальных концепций Флиесса утвердил Фрейда в необходимости методического и систематического подхода к клинической практике. И в этой области, занимаясь распознаванием и изучением у больных истерией и неврозами симптоматических явлений, определяющих процессов и механизмов, берущих свое начало в сексуальной истории, он замечает, что сам все больше оказывается вовлеченным в исследования, в терапевтический процесс со всеми своими комплексами, защитными и тормозящими механизмами, в общем, со всем подсознанием, но никто до него не осмеливался сказать, что и со своим "неврозом". Он оказался перед "Главными дверями", не отступил и совершил тот великий исторический и антропологический прорыв, который представляет по своей сути психоанализ. Незабываемые следы этого необыкновенного приключения - самоанализа Фрейда - сохранили для нас его письма, адресованные Флиессу.

В подобной ситуации - да и могло ли быть иначе?

- Фрейд испытывает острое чувство одиночества, хотя внешне он успешно проводит многочисленные работы и его жизнь кажется солидной и прочной. В 1895 году, с рождением шестого и последнего ребенка, его семья обрела свой полный состав, разнообразный и многочисленный; жизнь на Берггассе, 19 не была лишена очарования, живости и периодов подлинного счастья. Фрейд довел до благополучного завершения начатые научные работы и с чувством облегчения закончил в 1897 году исследование "Детские церебральные параличи". Каково бы ни было варьирующее число клиентов, он проводит целые дни в своем врачебном кабинете, занимаясь наблюдениями и размышлениями о сущности нервной деятельности. С 1895 года он начал исследование сновидений, стал собирать материалы о снах, которые послужили для создания книги "Толкование сновидений"; автобиографическая интерпретация сна об "инъекции, сделанной Ирме", была первым шагом его самоанализа. У него остается время, чтобы проводить вечера с друзьями, устраивать себе каникулы и заниматься серьезными чтением, в частности, он прочитал книгу "Молот ведьм", которая послужит ему в дальнейшей работе.