Фредди Меркьюри. Жизнь его словами - [18]

Я не хвастаюсь, но иногда я действительно выдаю их одну за другой. Это получается легко, если сосредоточиться. Думаю, я сочиняю песни гораздо быстрее других. Меня часто спрашивают: «Насколько вы плодотворный автор?» Я пишу десятки песен в день, радость моя!

Если собрать все мои песни вместе, думаю, их всех можно объединить словом «эмоции». Они все о любви, эмоциях, чувствах. Все они о настроениях.

Большинство песен, которые я пишу, — любовные баллады, где говорится о вещах, связанных с грустью, страданием, болью, но в то же время они легкомысленные и ироничные. Думаю, такова, по сути, моя натура. Я настоящий романтик, и хотя все пишут песни на эту тему, я делаю это по-своему, в другом ключе. В принципе я не создаю ничего нового, я не говорю: «Смотрите, я написал песню, какой еще никогда не было!» Нет. Но там мой взгляд.

Многие находили и теряли любовь, многие влюбляются и разочаровываются в любви, поэтому я продолжаю писать песни об этом — о разных проявлениях любви. Мне кажется, любовь и отсутствие любви — вечные темы, и люди по-разному переживают любовь и расставание. Думаю, большинство моих песен об этом, и, по-моему, петь и сочинять песни о любви можно действительно бесконечно. Я пишу о вещах, которые люди переживают ежедневно. Я чувствую, что тоже прошел через все это, так что, по сути, я собираю свой опыт и вкладываю его в свои песни. Я настоящий романтик, просто какой-то Рудольф Валентино. Мне нравится сочинять романтические песни о любви, потому что они дают такой простор для творчества и к тому же имеют большое отношение ко мне. Я всегда их писал. Я имею в виду — с самого начала, со второго альбома, и, полагаю, буду писать такие вещи всегда, потому что они часть меня. Мне нравится сочинять самые разные песни, но романтические — независимо ни от чего. Я ничего не могу с этим поделать, это происходит автоматически. Я бы хотел писать песни о чем-нибудь совершенно другом, но все всегда сводится к эмоциям и драме. Не знаю почему. Но в конце все равно всегда присутствует элемент иронии. Вот о чем, по существу, все мои песни.

Это действительно довольно забавно; мои стихи и песни — главным образом вымышлены. Я все выдумываю. Они не земные, они воздушно-сказочные. Я не из тех авторов, которые ходят по улицам и вдохновляются увиденным, и я не из тех, кто в поисках вдохновения отправляется на сафари или покоряет горные вершины или делает еще что-то подобное. Нет, вдохновение может посетить меня, даже когда я принимаю ванну. Я один из таких. Для вдохновения мне не нужна живая натура. Обычно какая-то конкретная сцена или произведение искусства как таковое не дают мне вдохновения, хотя был один такой пример на альбоме Queen II — песня The Fairy Fetter's Masterstroke, написанная под вдохновением от картины, которую я увидел. Это очень и очень необычно для меня. Как человек, тяготеющий к искусству, или как вам там угодно, я часто посещаю галереи, и в Галерее Тейт я увидел эту картину Ричарда Дадда[18], одного из моих любимых художников викторианской эпохи. Я был необыкновенно вдохновлен. Я долго ее рассматривал, и все, что я попытался сделать, — зарифмовать слова, опираясь на оригинал, описать картину — описать, что я на ней увидел и как это понял.

Вдохновение может посетить тебя где угодно. Оно приходит, когда его меньше всего ожидаешь, и мешает моей сексуальной жизни. Некоторые песни приходили ко мне прямо в постели. Но мне просто необходимо записать их немедленно, иначе к утру от них не останется и следа. Когда я и Мэри [Остин] жили вместе, однажды я проснулся среди ночи, и просто не мог отвязаться от песни. Мне пришлось сесть и записать ее, для чего я встал и подтащил пианино к кровати, чтобы дотянуться до клавиш. Это не могло долго продолжаться — она просто не могла с этим мириться. Не могу сказать, что это меня удивляет.

Сочинять музыку могут заставить многие вещи — почти все, что нас окружает. Что касается меня, то я могу просто идти куда-то, и у меня вдруг появляется идея, и я ее запоминаю, но, как правило, я сажусь за пианино, начинаю бренчать и что-то подбираю. У меня могут возникнуть сразу несколько идей, и я стараюсь запомнить их; потом я возвращаюсь к ним и пытаюсь сделать из них композицию. Иногда я просто сижу за пианино, и меня вдруг озаряет идея, и тогда я пытаюсь превратить ее в песню. Иногда я заставляю себя прислушиваться к идеям, а иногда оставляю их в покое и возвращаюсь к ним через месяц — и вдруг все встает на свое место. Но в этом нет какого-то сильного вдохновения. Всегда все по-разному. То, что я говорю, может разочаровать кого-то, потому что придуманный сюжет заставляет людей думать: «Ого! Интересно, что его вдохновило?» Возможно, у людей в уме возникает какой-то величественный образ. Но это не мой формат. Извините, если я вас разочаровал.

Все мы представляем по-своему, какой должна быть песня, потому что песня может быть сделана совершенно по-разному, в зависимости от того, кто ее делает. Иногда в чужих песнях ты можешь увидеть что-то большее. Иногда мы все помогаем друг другу, но это требует много времени. Сейчас большинство песен делается в студиях, тогда как раньше у нас было режимное время. Сейчас ни на что не хватает времени, так что мы просто снимаем студию и работаем. Иногда это растягивается надолго, потому что мы используем студийное время для сочинения песен, а не для их записи.