Франт 3 - [28]

Ну и еще где-то полчаса подобных восторгов Оленьки, с момента когда я оставил которую, и правда прошло всего-то ничего. Но это для нее, а я уже более суток без женщины да и Соня… Эх. Моя милая рыжая Сонечка, слово перед которой я так и не сдержал, разволновала мне сердце, смутила разум и разбередила душу, поэтому мне и нужно было заткнуть… эм, ту брешь, пустоту, что образовалась от нашей столь неожиданной, и похоже что уже навсегда, разлуки. А что для этого может быть лучше чем другая женщина? Тем более такая, к которой кроме плотского влечения ты более ничего не чувствуешь, а она готова принять тебя любым, поэтому ранить ее чувства своим таким откровенно уродским и потребительским поведением и отношением ты не сможешь.

Когда же я хоть как-то заглушил эту свою тоску, наконец пришло время перейти к делу, ради которого я собственно и приперся под утро в покои командора Ольды Чернохолмской, что произошло сразу же после моего возвращения из лагеря Дарцев, которое к слову, прошло без каких бы то ни было осложнений.

— Пойдем, — повлек я бирюзовоглазую в соседнюю комнату-отделение палатки, где как раз и дожидался нас предмет разговора.

— Сейчас, — ловко вывернулась златовласка, невероятно довольная тем обстоятельством, что любовник столь жарко оценил ее женские качества, причем два раза за ночь. И добавила. — Только накину что-нибудь.

— Твое идеальное тело доставляет мне не только плотское удовольствие, но и невероятное эстетическое. Удивительное сочетание. Тобою можно любоваться и восхищаться, вдохновляться и воодушевляться, а достаточно тебе лишь посмотреть немного иным взглядом и вот уже теряя голову тебя страстно желаешь и вожделеешь, ты занимаешь все мысли и… — не знаю зачем я всё это начал говорить, но когда был прерван именно таким взглядом, то не смог довершить свой сеанс красноречия, а набросился на предмет страстного вожделения.

Короче, за перегородку мы попали еще минут так сорок спустя.

— Э…это то что я думаю?

— Не знаю о чем ты думаешь, но это то, на что завтра, точнее уже сегодня, мы обменяем наши жизни.

Не хочу показаться несколько… эм, нездоровым… ладно, больным ублюдком, по той причине, что предавался радостям взаимоотношений между мужчиной и женщиной, когда в соседней «комнате» палатки лежало обезглавленное тело Большекрутской, но не мог же я, в конце концов, вдруг вынуть мешок из инвентаря и начать доставать оттуда труп прямо на глазах у Ольды, поэтому-то и извлек его чуть раньше. И я ж не виноват, что как-только увидел златовласку, то у меня где-то внутри защемило от утраты Сонечки, и срочно потребовалась неотложная женская помощь, поэтому все дела отошли на второй план, а цель ночного визита пришлось отложить.

— Дарцы сегодня должны будут сделать то, ради чего они собственно и пригнали сюда лучший полк Большичей да еще и при поддержке магистра-главы Дома, — продолжил я вводить в курс дела свою собеседницу. — А у нас в линейном бою против них нет никаких шансов, будь тут даже весь наш полк. Ты уж прости, Оленька, но Чернопольцы, я уж не говорю про твою Четвертую баталию, по сравнению с Большегорцами это… некондиция, мягко говоря.

— Да знаю я, удивил, — с сарказмом ответила мне Чернохолмская, не отрывая задумчивого взгляда от тела княгини. — Но, Герд, это же бесчестно. Нас не поймут.

— Стоп, стоп, стоп. А кто с отсеченной башкой по лагерю бегал и орал «Слава Ард!». Чем ЭТО отличается? — указав на труп возмущенно вопрошал я, охреневая от здешнего воплощения лицемерного «вы не понимаете, это другое"©. — Что ТО кощунство, что ЭТО. Только ТО — глупое бахвальство пальца об палец не ударивших позеров, а ЭТО — тактический ход, цель которого, пусть и преступив мораль, но сохранить сотни жизней!

— Но рыцари всего лишь так праздновали победу! — не менее возмущенно попыталась оправдать выходки своих бухих баб, что вчера устраивали то непотребство, негодующая от моего «непонимания другого» Чернохолмская. — Это традиция…

— Тогда вот тебе новая традиция! — теряя терпение подытожил я этот излишний диспут. — Значит так, тело вместе с головой хранить в одном месте и содержать в подобающих статусу павшей условиях. Мы обменяем его на публичное обещание всех командиров Большегорского полка отступиться и не нарушать временного перемирия в течение… пусть будет недели. Своего слова, данного прилюдно, они не нарушат, а за неделю поглядим, что там да как. Я всё сказал.

И покинул помещение.

Когда же я наконец уединившись уже собирался заняться изучением статистики и осмотром трофеев по результатам последнего данжа, а также осмыслить всё со мной произошедшее, ну и заодно определиться в своем отношении ко всему выяснившемуся, чтобы решить как быть дальше, то от моего ненаглядного Вжуха, по которому я только сейчас понял как соскучился, поступил сигнал об обнаружении крупного летучего корабля Зеленых.

Этот очевидно тяжелый фрегат, даже побольше чем тот Твердичей, с которым у нас произошла битва по пути к Белосолью, довольно спешно сейчас направлялся к нам на довольно большой высоте. Правда оказавшись в семи километрах, изменил курс и принялся барражировать, очень старательно «претворяясь», что пролетает мимо.