Франсуаза, или Путь к леднику - [24]
– Однако жестоко.
– Самовнушение, и ничего более. Неужели вы думаете, боль моя действительно к тому с бакенбардами перешла?
– Вы же психотерапевт, кто вас знает…
– Только не надо наши возможности преувеличивать. Мы не маги, не колдуны.
Он бы с удовольствием поговорил на тему магии и шаманства, но сдержался – разговор мог бы в сторону уйти. Адмиралов сказал:
– Я бы ее не стал гнать…
– Боль?
– Я в целом о ней… о том, что вы называете моей позвоночной грыжей…
– А вы как ее называете? – спросил Крачун с напускной небрежностью.
Но и сейчас не удалось поймать на слове Андрея Андреевича, он словно не услышал вопроса.
– Вот, говорят, недуг, – рассуждал Адмиралов. – Ну да, недуг. А ко всему привыкаешь. Вот так рукой шевельну, да – чувствительно. Но чувствую, что это я, я шевельнул, а не кто-то другой. Значит, я существую! А что, скажем, жена когда пилит, оно лучше?
– Да, жена – это очень интересный момент.
– Зубы болят у всех одинаково. Там никаких нет эксклюзивностей.
– Ну не скажите.
– А вот с шейными позвонками иначе бывает. Задняя протрузия межпозвонкового диска, между четвертым и пятым, совершенно у меня особенная, вот это да. А что зубы!
– Вы сказали, что вам не нравится слово «застарелая».
– «Застарелая» – с негативным оттенком.
– Да, лучше «старая».
– Какая же старая? Она мне в дочки годится!
– Зрелая!
– Вот.
– Вижу, вам с ней не скучно.
– Абсолютно не скучно.
– Но и слово «грыжа», я заметил, вам тоже не нравится.
– А вам нравится? Были бы вы грыжей, вам бы понравилось?
– Ну как-то надо называть?
– По имени, – сказал Адмиралов. – По-человечески.
Крачун приподнял поощряюще брови, словно спрашивал: ну? ну? ну? – только брови долго не подержишь приподнятыми – пришлось опустить.
– В молодости, – произнес Крачун тоном человека, решившего излить душу, – когда я пытался зубную боль убаюкивать, то ее по имени называл: Зоя, Зоенька… У меня подружка Зоя была, и она меня бросила.
Ну куда же ближе еще… Совсем уж подсказка. Даже подумал: не переборщил ли?
– Зоя, Зоенька, – пожал плечами Адмиралов. – Что-то болезненное в этом есть.
– А как вашей?
– Нашей – что?
– Вашей – имя.
Так и спросил в лоб.
– А кто вам сказал, что у моей имя есть?
– Да вы только что сами сказали, что по имени…
– Да? Так сказал?.. Нет. Вы неправильно понять можете.
– Поверьте, я правильно пойму.
– Просто без имени действительно неудобно…
– Так ведь и я про то…
– А когда она ни на кого не похожа… И всегда рядом… То – да.
Он замолчал, глядя куда-то в сторону и в пол. И вдруг сказал:
– Франсуаза.
Крачун затаил дыхание. Затем выдохнул:
– Очень.
Адмиралов скользнул по нему взглядом и вновь отвернулся.
– Очень, – повторил Крачун.
– Вам действительно нравится?
– Яхты этим именем называть. Очень.
Они выпили за красивые женские имена.
Оба почувствовали, что произошло между ними что-то очень важное.
– Вы не рыбак? – спросил Крачун.
– Нет.
– А я до подледной рыбалки охотник. Я приглашаю вас на рыбалку, на подледную. Скоро зима. В нашем центре многие увлекаются. Ящика у вас, конечно, нет?
– Какого ящика?
– Неважно. Я дам.
– Хорошо, – сказал Адмиралов.
– А еще за грибами. Но это потом.
– Хорошо, – повторил Адмиралов.
– Андрей, мы одного возраста примерно, давайте на «ты».
– Только без брудершафта.
– У нас правильная ориентация, Андрей!
– Хороший коньяк.
– А то.
Чокнулись.
– Можно вопрос? – спросил Крачун.
– Пожалуйста, – разрешил Адмиралов.
– Не знаю, может, тебе не понравится, но я хочу поинтересоваться у тебя по поводу этого…
– Чего по поводу?
– Насчет обладания… Насколько важно для тебя, что оно… эксклюзивное, персональное?
– В смысле?
– Ну, если бы я сказал, что мне бы тоже хотелось быть несколько ближе к ней, чтобы ты на это ответил?
– Ближе – это к кому?
– Ну к ней, к Франсуазе.
– Позволь, но у нас разные позвоночники… У меня мой, у тебя – твой… Как это ты себе представляешь?.. И потом, она все-таки принадлежит мне… прошу не забывать… Это очень странное предложение, ты не находишь?
– Не так понят, – огорчился Крачун. – Речь не идет о физическом обладании. Что ты, у меня и мысли не было… Я говорю лишь о персональном знакомстве… чисто дружеском. Мне бы хотелось познакомиться ближе… Стать другом… не только твоим, но и Франсуазы, то есть вашим общим другом, если вы меня правильно понимаете…
– Это профессиональный интерес психотерапевта, не так ли?
– Да, я не скрою, это в известной степени профессиональный интерес психотерапевта. Я преимущественно не кто иной, как психотерапевт, даже когда смотрю телевизор или вот пью коньяк с приятным собеседником. Если мы подружимся, а я, надеюсь, так и случится, то вам придется с этой моей особенностью как-то мириться, хотя лучше ее вообще не замечать, как я сам часто не замечаю, что я психотерапевт, но это у меня уже в силу профессиональной привычки: нельзя же все время себя ощущать психотерапевтом, на это никаких сил не хватит. Что вы скажете на этот счет?
– Мы на «ты», – сказал Адмиралов.
– Я имею виду тебя и ее. И что касается профессионального интереса, да, я не буду ничего скрывать от тебя, я бы хотел понять твои отношения с Франсуазой… познакомиться с ними поближе… если угодно, исследовать. Я бы написал картину ваших очень тонких, насколько могу судить, отношений. Иными словами, выступил бы с докладом на конференции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.
Проза Сергея Носова – это всегда игра. Хулиганство трех молодых бездельников превращается в акт современного искусства, а прочтение за трое суток полного собрания сочинений Достоевского – в начало новой жизни героя. Но главным действующим лицом у блестящего стилиста Носова всегда остаются русский язык и Петербург.В книгу вошли романы «Член общества, или Голодное время» и «Грачи улетели».
Новый роман известного петербургского прозаика Сергея Носова «Дайте мне обезьяну» — гротескная хроника провинциальной предвыборной кампании. В книгу также вошли пьесы для чтения «Джон Леннон, отец» и «Берендей», три новеллы.
Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.