Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль - [60]

Все авторитеты Савролы являются авторитетами и для Черчилля, совпадают даже их литературные вкусы: в книжном шкафу Савролы, где собраны произведения писателей-героев, мы видим восемь томов Гиббона, которого высоко ценил Черчилль. Образ жизни Савролы соответствует тому, к чему стремился сам Черчилль: он живет духовной жизнью, хорошо обеспечен и поэтому независим, у него небольшой дом, но жить в нем приятно и удобно, хозяйство ведет преданная ему женщина (в образе которой отражаются черты миссис Еверист), не обходится и без любовной интриги (решенной, кстати, в рамках легких бульварных романов), иначе и не могло быть: привлекательная супруга диктатора становится возлюбленной Савролы. Саврола любит и ценит все земные радости, будучи политиком и революционером, он сумел так удачно поместить свои капитал, что в заграничных банках у него накапливается значительная сумма; он не будет бедствовать, если «ему придется покинуть свою родину». Здесь начинается отличие Савролы от героев приключенческих романов: ему никогда не приходила в голову мысль о том, чтобы бороться на баррикадах за свои убеждения. И это не потому, что ему не хватает смелости, просто его не вдохновляет эта идея. В сущности, им движет идея самоутверждения, идея выдвижения и руководства массами народа. Народ в его понятии есть не что иное, как отчетливо выраженная противоположность «демократической личности», представителем которой он считает себя, это просто темный фон, на котором выделяется яркая фигура демократического лидера, аристократа по происхождению. Так называемые «патриоты» и «граждане» республики Лаурания глуповаты, малодушны, не уверены в себе, эгоистичны, ленивы. Они способны только на эмоциональные проявления своей политической воли; они неразвиты и, как рабочий скот, пригодны только для одной цели — отдать свои голоса для продвижения аристократического лидера. Представители народа нисколько не лучше, они даже хуже общей массы: это осторожные хитрецы, умеющие заставить работать на себя других, не имеющие кругозора, ничтожные карьеристы без всякого чувства собственного достоинства, слабые, недоверчивые и робкие. Лидеры партии «демократов» нисколько не лучше. Они отличаются болтливостью и нерешительностью или показной значительностью, представляют собой неспособных к действию беспомощных болтунов, оказавшихся в критической ситуации. Книга восхваляет не идею парламентаризма, а аристократический вождизм. Как при таких обстоятельствах Савроле удается увлечь за собой массы, остается загадкой, присущей этому демократическому лидеру и демократическому правлению в целом.

Спустя четыре десятилетия Черчилль снова столкнется с вопросом о способности лидера увлечь за собой массы народа с помощью ораторского искусства и овладеть ими. В тех местах, где Черчилль описывает силу произнесенных слов и их влияние на внимающий им народ, его описание становится особенно выразительным; очевидно, что выраженные здесь мысли глубоко волновали автора книги.

Саврола подготавливал революцию с целью «восстановить старую конституцию», при этом он охотно использовал пропагандистские меры, которыми владел в совершенстве. Когда он выступал перед народом, тщательно готовил свое выступление, помня, что «ораторское искусство оценивается только теми, кто в этот момент слушает оратора, что плоды риторики — тепличные растения». Тем не менее Саврола оттачивал каждую мысль, с математической точностью рассчитывал действия произнесенных им слов, так как они должны «быть понятны всем, даже самым необразованным и самым примитивным». Они должны проникать «глубоко в сердца людей», «поднимать их над обыденностью жизни и увлекать их»; звучание этих речей должно радовать слух, содержание — возвеличивать сердца; эти слова должны были служить взрывчатым веществом, с помощью которого он сможет «вырвать сердце из тела». Своими речами Саврола не стремился изменить существующее положение вещей, он хотел только оказать воздействие на людей, увлечь их. «Какое увлекательное представление! Он держал в памяти все карты, которыми играл». Кульминацией книги была большая речь Савролы, произнесенная им перед толпой из семи тысяч людей, собравшихся накануне революции на главной площади города. Хорошо продуманным началом своей речи он постепенно довел их до экстаза. Когда он в заключение «проникновенным, хорошо поставленным голосом» произносил слова о «надежде на процветание, на которое имеет право буквально каждый, даже самый бедный человек», толпа уже не могла сдерживать себя. Разразившийся шквал аплодисментов перешел во всеобщее неистовство. Казалось, что на всем пространстве царил общий дух. Вся страсть, все мысли, вся душа оратора как будто бы передались каждому из семи тысяч собравшихся людей — воодушевление шло не только от оратора, люди воодушевляли друг друга.

Но Саврола-Черчилль сохраняет при этом трезвый ум: «Кто я в этой толпе: господин или раб? Во всяком случае, у меня нет иллюзий!» В этом главная идея книги и основа политической философии Черчилля — у лидера нет своих политических целей, он становится истинным героем тогда, когда выражает мысли и чувства людей, от имени которых он выступает. Если задать вопрос: «Для чего все это?», — то ответ на него будет звучать так: «Это все делается для свободы самовыражения «вождя», «властителя дум», для удовлетворения его огромного честолюбия. Вы хотите преуспеть? Тогда вы должны работать, когда другие отдыхают. Вы хотите, чтобы вас считали мужественным человеком? Тогда умейте противостоять искушениям. Все это вместе взятое означает умение рассчитывать, это азы экономики». Честолюбие, а не «благо народа» или «старая конституция» находится в основе действий Савролы. Среди его окружения есть немало врагов, но он не считает их более опасными, чем тех анархистов и социалистов, входящих в тайный союз Карла Кройце, которые, по общему мнению, «имеют наибольшее влияние на широкие круги рабочего класса». И здесь на ум консервативному революционеру приходят мысли, которые прошли сквозь всю жизнь Уинстона Черчилля и в правильности которых он никогда не сомневался: «Бывают такие моменты, в которые я вдруг начинаю понимать, что все мы, кто выступает за демократию и старую конституцию, являемся только волнами большого социалистического вала, который непредсказуем и неизвестно куда вынесет нас всех…»