Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль - [54]

Пока же у него не было такой возможности. Дисциплина в Харроу раздражала его, он по-прежнему отличался от своих товарищей недисциплинированностью, несговорчивостью и неисполнительностью. Этой школе также не удалось справиться с задачей его перевоспитания; к огорчению родителей и учителей, из него не удавалось сделать приличного джентльмена, безукоризненного и примерного; такие люди знают все правила игры и не нарушают их. На Уинстона же нельзя положиться, так как он своенравен, самоуверен и упрям. В результате он оставался одиноким даже среди своих школьных товарищей. Широко распространенные командные игры в крикет и регби по-прежнему не интересуют его, ему не нравятся игры, в которых он не может быть первым. Как и прежде, он с удовольствием занимается конным спортом, плаванием, особенно — фехтованием и стрельбой. Вероятно, отсюда можно сделать вывод, что его неумение включиться в общую жизнь школы было не столько признаком неприятия им авторитетов и конформизма, сколько первым проявлением эгоцентризма, который в скором времени станет очевидным.

Уверенность в собственной исключительности вырабатывалась у него уже с этих лет. Горячо симпатизируя отцу, он следил за его политической карьерой, страстно мечтал, чтобы отец принимал его всерьез и доверял ему. Но лорд Рандолф не обращал на сына никакого внимания, не находил для него ни одного теплого слова и с обидной для Уинстона холодностью отвергал все его попытки сближения. Несмотря на многократные просьбы сына приехать к нему в Харроу, лорд Рандолф посетил его только спустя 18 месяцев; контакт между ними не стал более тесным и позднее, поскольку родители часто разъезжали по всему свету. Его посещала только миссис Еверист, связь с семьей осуществлялась в письменной форме. В письмах Уинстон все время настойчиво просит, чтобы отец приехал к нему. Если иметь в виду быстро прогрессирующее психическое заболевание лорда Рандолфа, можно предположить, что его сын имел большое желание побыстрее реализовать себя. Но, несмотря на свою болезнь, лорд Рандолф все же принимает решение относительно будущего своего сына. Как бы ни раздражало его «беззаботно-ленивое поверхностное» отношение Уинстона к своим обязанностям, он не мог не заметить, что его сын с детства был неравнодушен ко всему, что имело отношение к войне или армии. Сначала это была игра в оловянные солдатики — у него их было примерно пятьсот штук, и он продолжал ими заниматься до 18 лет. Не менее показательными были письма Уинстона к родителям, в которых 14-летний мальчик с восторгом рассказывал о военных играх, проводившихся в школе; в них участвовали все ученики школы, разделенные на группы, имитировавшие армейские подразделения. Увидев, что с такими успехами в школьных предметах, как у его сына, нечего и думать о привычной для общества юридической карьере, лорд Рандолф пришел к мысли попробовать сделать из него кадрового офицера, тем более что это совпадало с желанием Уинстона, которому исполнилось в то время 15 лет. Благодаря старанию и сопутствовавшей ему удаче Уинстону удалось в декабре 1890 года сдать предварительные экзамены и поступить в подготовительный класс той же школы в Харроу, называемый Army class. Таким образом был взят первый барьер на пути в военную академию. Хотя будущий кандидат в офицеры имел перед собой цель и понимал, что приобретенные знания будут иметь практическое применение, его успехи в математике и иностранных языках были очень скромными. Возможность поездки во Францию во время рождественских каникул 1890/91 года, предложенной мистером Велдоном, стала поводом для серьезного конфликта с его семьей. Уинстон писал родителям очень красноречивые письма, проявляя незаурядные дипломатические способности, чтобы добиться их разрешения, но все старания были напрасны. Родители не соглашались на поездку, ссылаясь на то, что раньше он не проявлял никакого интереса ни к Франции, ни к французскому языку.

1892–1893 годы, когда Уинстон неоднократно пытался поступить в военную академию, принесли новые разочарования. Несмотря на старания опытного репетитора, помогавшего Уинстону подготовиться к вступительным экзаменам, он не сдал их даже с третьей попытки (вполне возможно, что в этом отчасти была причиной несовершенная система вступительных экзаменов). Отец выразил свое разочарование неудачей сына, назвав его «асоциальным бездельником», не способным к систематическим занятиям наукой. В этом случае обвинения были несправедливыми — Уинстон приложил все старания, сделал все, что мог, но отца тоже можно было понять: он так стремился видеть своего сына зачисленным в 60-й пехотный полк, что объявил об этом во всеуслышание, и все сорвалось, когда успех был так близок! По набранным им баллам Уинстон мог поступить только в кавалерию, где плата за обучение была на 200 фунтов выше обычной. Но все же Черчилль добился своей желанной цели: в сентябре 1893 года он в возрасте 19 лет поступает в военную академию в Сандхерсте.

Если в 1893 году лорд Рандолф обвинил своего сына, назвав его «безмерным хвастуном и лжецом», то первые месяцы пребывания Уинстона в военной академии опровергли эту характеристику и показали, что у него были и хорошие черты. Конечно, вопросы дисциплины и исполнительности давались ему нелегко — с ними он не сможет справиться и позднее, — но военная академия все же совершила чудо: здесь молодой Черчилль впервые почувствовал, что такое реальная жизнь, столкнулся с задачами, решение которых требовало присущей ему фантазии и практического подхода, ощутил конкретную пользу от своих знаний. Он сам позднее упоминал о том, что с энтузиазмом принялся за изучение военных дисциплин. Тот же факт, что отец предоставил ему очень небольшие финансовые возможности, нисколько не омрачил его воодушевления. Здесь у него наконец-то появились друзья и пригодилось все, чему он научился в школе: если при поступлении в академию он занял 92-е место среди 102 поступавших, то на выпускных экзаменах 1894 года он был двадцатым из 130 выпускников. В своем кавалерийском полку он был лучшим и получил звание лейтенанта.