Франгуляры - [12]

- Да все извивы политики, — объяснил Игинкат. — Понимаете, мой отец здесь работает на военном заводе по контракту, потому нам нежелательно общаться с гражданами иных держав, ну, среди них же шпионов полно. Ну, меня и устроили в 17-ю городскую. Сказали, из меня здесь вырастят настоящего франгуляра.

- Так хочешь стать франгуляром? — удивился мужчина. — Ну, не знаю, не знаю, их у нас обычно с детского сада растят, а тебе-то лет уже немало… Впрочем, дерзай, коли дали шанс, только не забывай, что это ой как сложно. Ладно, это все беллетристика, а нам пора приступать к делу. Тебя же сюда прислали, чтобы выяснить, выйдет ли из тебя в будущем франгуляр? Ну, вот сейчас и выясним. Ложись-ка, братец, животом вот на этот станок. Да-да, вот на эту самую хреновину в центре комнаты. Постарайся, чтобы гениталии попали точно в отверстие. Попал? Тогда раздвинь ноги и обхвати ими заднюю часть станка, а руки вытяни перед собой. Вот правильно, так и лежи, сейчас я тебя привяжу.

Игинкат старательно выполнял все указания, хотя от предчувствия неприятных процедур его уже била нервная дрожь. Врач крепко приторочил ремнями к станку его ноги в районе щиколоток и под коленями, закрепил на запястьях вытянутых рук кожаные манжеты с тянущимися от них металлическими цепочками и натянул эти цепочки, закрепив за что-то под станком, подставил под станок ведро и в качестве последнего штриха зафиксировал тело пациента широким ремнем в районе поясницы. Попытавшись дернуться, мальчик понял, что так крепко привязан, что не в состоянии даже пошевелиться. После этого врач стал закреплять на голове Игинката какие-то присоски, проводки от которых тянулись к стоящей у дальней стены машине. Проверив соединения, врач включил ее. Метрах в двух перед глазами мальчика засветился экран, по которому побежали курсоры, выписывающие какие-то кривые.

- Это отображение твоей мозговой деятельности до поступления болевых импульсов, — пояснил врач, — так надежнее контролировать состояние пациента, чем просто визуально наблюдая за ним. Кстати, ты уже сейчас слишком напряжен. Для чистоты эксперимента попытайся расслабиться.

Мальчик попытался. Кривые за экране действительно стали несколько более пологими.

- Ну что, Игинке, теперь будем делать тебе больно, — вкрадчиво промолвил врач. — Не истери, старайся терпеть, сколько сможешь, короче, покажи, что ты будущий мужчина. Тебя, как я вижу, ни разу еще серьезно телесно не наказывали? Вообще никак? Тогда начнем сперва с детских инструментов, а там уж пойдем по нарастающей.

Первый удар по ягодицам он нанес мягкой плеткой для малышей. Мальчик лишь чуть вздрогнул. Игинкат ждал боли, готовился к ней, и, если честно, она его не потрясла. В своем прежнем доме, вставая ночью в туалет, ему доводилось иногда налетать в темноте на стоящую в прихожей тумбочку. Тогда и то больнее бывало.

- Не реагируешь? Уже хорошо. Тогда следующим пунктом программы попробуем розги.

Игинкат непроизвольно поджал зад. Вот теперь хлестнуло основательно, словно огненная полоса пересекла разом обе ягодицы. Чтобы не вскрикнуть, пришлось сжать зубы. Удовлетворенно хмыкнув, врач взялся за плеть с тремя хвостами, затем за короткий хлыст, изготовленный из кожи носорога, и, наконец, за доску с ручкой. Сдерживаться с каждым разом становилось все сложнее, кривые на экране резко взбрыкивали в момент удара, но потом быстро успокаивались.

- Весьма похвально для новичка. Теперь задействуем ротанг.

Тонкая трость с загнутой ручкой выглядела на первый взгляд не слишком зловеще, но била, как выяснилось, больнее всего. Игинкату показалось даже, что зад его рассекли напополам. Глаза непроизвольно намокли, из горла рвался крик, и мальчик с трудом удержал его в себе, заскрежетав зубами.

- Ну, парень, могу тебя поздравить! С такими данными у тебя есть все шансы сдать экзамены на франгуляра. Стоит, правда, еще выяснить, как ты выдерживаешь длительную боль. С короткими болевыми всплесками ты справляешься весьма успешно. Попробуем крапиву.

Игинкат настороженно следил, как врач извлекает крапивный стебель из ящика. Когда жгучий стебель прикоснулся к мальчишеским ягодицам, выписываемые курсорами кривые в очередной раз устремились к границам экрана, правда, так за них и не вышли, но и снижать амплитуду колебаний на сей раз не спешили. Зад так припекало, что мальчик зашипел сквозь зубы. Нет, так нельзя! Салве недаром говорил, что лучше абстрагироваться от собственных ощущений. Да, именно так. Представить, что это не моя задница сейчас болит, а какого-то другого мальчика, а я просто проник в его сознание и ощущаю сейчас чужую боль. Не думать о ней! Представить себе что-нибудь приятное, ну, например, как ты летом валяешься на траве после купания, медленно обсыхаешь и при этом еще лопаешь мороженое. Да, да, задницу по-прежнему печет, но это уже так, где-то на границе сознания… Кривые на экране, тем временем, стали медленно успокаиваться.

- Выше всяких похвал! Теперь остается последняя, самая экстремальная часть обследования. Чтобы минимизировать ущерб, придется воспользоваться химическими препаратами. Не бойся, это хоть и очень больно, но зато недолго.