«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I - [11]
Паспорта, «билеты» и «виды»
Отдельного рассказа заслуживает «бумажная» сторона дела: что происходило с паспортами иностранцев и какие бумаги приезжие получали взамен. Устав о паспортах (статья 342 в издании 1836 года) гласил:
Каждый иностранец, приехавший в Россию и снабженный узаконенным паспортом, должен явиться в первом лежащем на пути губернском городе к гражданскому губернатору и, представя ему свой паспорт, взять у него взамен особый вид для продолжения своего пути внутри Империи. Таковой вид должен быть возобновляем иностранцем в каждом губернском городе, чрез который он проезжать будет; и наконец, по прибытии на место своего назначения, он обязан снова явиться к гражданскому губернатору и, представя ему путевой вид, получить от него взамен билет на жительство.
Вот образец «билета», выданного «французскому подданному учителю Луи Фридриху Шору», который «прибыл в Россию в 1822 году, а в Черниговскую губернию по билету Московского обер-полицмейстера 11 сентября 1829 года данному»:
От малороссийско-черниговского губернатора иностранцу Шору 31 августа 1830 года № 9832
Стародуб
Дан на свободное пребывание в Черниговской губернии по 28 февраля будущего 1831 года французскому подданному учителю Луи Фридриху Шору, прибывшему в Чернигов по билету московского обер-полицмейстера 11-го сентября 1829 года за № 833, данному с тем, что по исполнению срока обязан он представить сей билет лично к возобновлению, в противном же случае подвергнется законному взысканию, на случай же выезда из губернии в другие Российские города или за границу должен явиться для получения установленного на выезд вида.
Подлинное подписал малороссийско-черниговский гражданский губернатор и кавалер Николай Жуков.
Подписал [за] предъявителя Луи Фридрих Шор.
Приметы:
лета 26
рост средний
волосы, брови темно-русые
глаза карие
нос, рот умеренные
подбородок, лицо круглое.
С подлинным верно инспектор училища Черниговской губернии статский советник Сильвестр Самарский-Быховец.
Иностранные паспорта с русской визой у въехавшего в Россию иностранца отбирали и хранили до 1827 года в губернских правлениях, а после 1827 года – в III Отделении, куда их отсылали вместе с еженедельными ведомостями о прибывших; иностранцы получали свои паспорта назад только перед отъездом на родину. Взамен паспорта иностранцу выдавали «вид» или «билет» для следования по империи или на жительство в том или ином населенном пункте. Некоторые перемены в порядке хранения иностранных паспортов произошли в 1832 и 1844 годах (о чем будет рассказано чуть ниже), окончательно же правило об обязательной регистрации паспортов в III Отделении было отменено только в 1860 году, через пять лет после смерти Николая I.
В обеих столицах: Москве и Петербурге – действовал особый порядок выдачи иностранцам документов на пребывание в России. В Москве этим занималось Иностранное отделение при Канцелярии военного генерал-губернатора, в Петербурге – аналогичное Иностранное отделение, а с декабря 1838 года – Иностранное отделение Адресной экспедиции, состоящей при Петербургской управе благочиния. Однако те иностранцы, которые прибыли по морю или по суше в Петербург, не могли отправиться в Адресную экспедицию напрямую. Сначала они должны были побывать в III Отделении и получить «контрмарки», которые остаются «при делах Экспедиции и, по миновании в них надобности, сдаются в ее Архив» (высочайше утвержденное положение о санкт-петербургской Адресной экспедиции от 21 декабря 1838 года).
О некоторых этапах бюрократической процедуры, которой подвергались приезжие иностранцы, дают представление документы француза Антуана-Луи Париса (Paris), прибывшего в Петербург в 1828 году, но имевшего конечной целью путешествия Москву. В главе пятой мы подробнее расскажем о судьбе этого француза в России, сейчас же нас интересует только «бумажная» сторона вопроса. Итак, в деле Луи Париса, сохранившемся в архиве III Отделения, присутствует «билет»:
Цена 50 копеек
Главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора
Иностранный стол
Сентября 4 дня 1828
Исходящий № 652
Заграничного пашпорта, выданного 17/29 апреля 1828 года за № 178
Приметы:
Лета 26
Рост большой
Волосы, брови темно-русые
Глаза карие
Нос, рот умеренный
Подбородок круглый
Лицо смугловатое
Особенных примет не имеет
Подпись предъявителя L. Paris
Дан на свободный проезд в Москву, прибывшей [так!] к Кронштадтскому порту сентября 2-го дня из Руана, на французском судне Констанция, под управлением шкипера Жана Бицета, с пашпортом, засвидетельствованным Российским в Париже посольством секретарем Лабенским, французскому подданному помещику Антону Л. Пари, которого по тракту на заставах пропускать без задержания; по прибытии туда имеет он явиться немедленно к тамошнему начальству для получения другого вида на все время его там пребывания или на следование в другое место.
Главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Рожнов [подпись]
На обороте обозначены этапы прохождения этого «билета» по инстанциям:
1828-го года сентября 10-го дня сей билет в 2-й части 1-го квартала явлен и в книгу под № 14 записан и выдан обратно сего же числа для предъявления в Иностранное отделение, получения установленного вида на жительство, а в случае непредъявления с виновного взыскан будет узаконенный штраф.
Вера Аркадьевна Мильчина – ведущий научный сотрудник Института Высших гуманитарных исследований РГГУ и Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, автор семи книг и трех сотен научных статей, переводчик и комментатор французских писателей первой половины XIX века. Одним словом, казалось бы, человек солидный. Однако в новой книге она отходит от привычного амплуа и вы ступает в неожиданном жанре, для которого придумала специальное название – мемуаразмы. Мемуаразмы – это не обстоятельный серьезный рассказ о собственной жизни от рождения до зрелости и/или старости.
Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии.
Трудно представить себе науку без конференций, без докладов и их обсуждений. Именно в живом диалоге ученые проверяют свои выводы, высказывают новые идеи, горячатся и шутят, приходят к согласию и расходятся во мнениях. Но «что остается от сказки потом, после того, как ее рассказали?» Ведь не все доклады обретают печатную форму, а от реплик, споров, частных бесед и самого духа дискуссий не остается ничего, кроме смутных воспоминаний. Можно ли перенестись в прошлое и услышать, как кипели страсти на первых постсоветских гуманитарных конференциях? Оказывается, можно: эта атмосфера сохранена в отчетах о тридцати историко-филологических чтениях 1991–2017 годов, написанных Верой Мильчиной, ведущим научным сотрудником ИВГИ РГГУ и ШАГИ РАНХиГС. Ее книгу можно читать как путеводитель по работам последних двадцати пяти лет, а можно — как фрагмент коллективной памяти научного сообщества и наброски к портрету целого поколения ученых, ушедших и ныне здравствующих.
«Имена парижских улиц» – путеводитель особого рода. Он рассказывает о словах – тех словах, которые выведены белым по синему на табличках, висящих на стенах парижских домов. В книге изложена история названий парижских улиц, площадей, мостов и набережных. За каждым названием – либо эпизод истории Франции, либо живописная деталь парижской повседневности, либо забытый пласт французского языка, а чаще всего и то, и другое, и третье сразу. Если перевести эти названия, выяснится, что в Париже есть улицы Капустного Листа и Каплуновая, Паромная и Печная, Кота-рыболова и Красивого Вида, причем вид этот открывался с холма, который образовался из многовекового мусора.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Почему все попытки модернизации и либерализации России за последние 160 лет заканчивались неудачей? Этот ключевой для нашей истории вопрос ставит в своей книге Михаил Давыдов. Чтобы попытаться на него ответить, автор предлагает обратиться ко второй половине XIX века – времени, когда, по его словам, Россия пыталась реализовать первую в своей истории антикапиталистическую утопию. Власть и часть общества соглашались, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все, за счет чего конкуренты и противники добились процветания, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и соответствующие права всех слоев населения.
Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».
Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.
Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.