Французы на Северном полюсе - [50]

Не загораживал палатку покрытый толстым слоем снега откос, ее снесло бы, как щепку, вместе со съестными припасами.

Среди приборов, взятых с собой капитаном, был анемометр — для измерения силы ветра. Его поставили перед палаткой, рядом с термометром, и вели наблюдения.

Восьмого и девятого апреля скорость ветра достигла ста километров в час; десятого она значительно увеличилась.

Правда, снег перестал идти и прояснилось. К вечеру появилось северное сияние, ослепительно яркое. Оно предвещало прекращение урагана и сопровождалось заметным повышением давления, зато температура еще больше понизилась. Одиннадцатого числа в шесть часов утра было двадцать девять градусов, море на обозримом пространстве замерзло.

Два дня подряд моряки вытаскивали из-под снега лодки и приводили все в порядок.

На сей раз вельботы и плоскодонку поставили на сани, а под шлюпку подвели полозья. Людям предстояло все это тащить.

И по каким дорогам! Ценой каких усилий и трудов!

Вместо того чтобы покорять неведомые моря, им предстояло вместе с собаками тянуть бечеву.

Но никто не роптал, не жаловался.

Всеми любимый капитан приказал:

— Вперед… за родину!..

И матросы дружно ответили:

— Вперед!.. Да здравствует Франция!..

ГЛАВА 4

По поводу саней. — Рабочий костюм. — Парижанин сравнивает себя с жуком, попавшим в деготь. — Люди и собаки везут сани. — Тише едешь — дальше будешь.

Во время зимовки капитан и офицеры занялись изучением методов исследования полярных стран.

Перечитав все труды Кэна, Хейса, Мак-Клинтока[78], Нерса, Галлема, Пейера[79], Грили и других предшественников, де Амбрие, как и они, пришел к выводу, что без саней полярной экспедиции не обойтись. Даже лодки по снегу приходится везти на санях. Вопрос только, кто их должен тащить: люди или собаки. Одни исследователи считают, что люди, мало ли что могут выкинуть собаки. Нельзя, однако, не учитывать инстинкта гренландских собак, их мускульной силы и удивительной выносливости. Де Амбрие поразмыслил и решил объединить людей и собак.

Вопрос о съестных припасах, после того как убили моржа, пока никого не тревожил.

Прежде чем скомандовать отправление в путь, капитан распорядился переодеться всем в дорожные костюмы, облегченные по сравнению с обычными. Чтобы во время ходьбы люди меньше потели и не простужались.

Так называемый «облегченный» костюм состоял из толстого фланелевого жилета, двух шерстяных рубах, длинной вязаной фуфайки на фланелевой подкладке, шерстяного свитера, толстых шерстяных штанов, двух пар чулок до колен и норвежских теплых сапог из парусины, на фланелевой подкладке, с войлочными подошвами и широкими голенищами, чтобы заправить в них штаны. На голове — шапка с наушниками и башлык с передвижным забралом, его можно было надвинуть на рот и нос. Две пары толстых перчаток защищали от холода руки. На остановках поверх всего матросы надевали длинные шубы.

Можно было легко предположить, что человек, так смешно и неуклюже одетый, почти неспособен двигаться и свалится буквально через несколько шагов. Именно так думали моряки, с шутками облачаясь в громоздкие доспехи, в которых они больше всего напоминали жирных тюленей. Подобный внешний вид, естественно, сильно развеселил их. Доктор, одетый как и все, впрягся было в работу, но, услышав смешки матросов, остановился и возразил:

— Эй, шутники, подумайте-ка о морозце ниже тридцати, который теперь будет кусать нас еще сильнее, ведь мы больше не защищены скалой. Вы прекрасно знаете, что малейшего ветерка достаточно, чтобы сделать даже небольшой холод почти непереносимым. Я думаю, что дальше нам будет еще труднее.

— Извините, доктор, — сказал парижанин, который, смешно растопырив руки и расставив ноги колесом, стал похож на кувшин и принялся еще больше преувеличивать свою и без того нелепую походку.

— Я чувствую себя таким неповоротливым, ну прямо вылитый майский жук, угодивший в деготь.

— Иди, иди, болтун, и береги нос!

— Спасибо за совет, господин доктор, но я, несмотря на все свое уважение к вам, думаю, что нос, так же как и его счастливый обладатель, уже акклиматизировались и бояться нечего. Больше того, я, кажется, способен работать засучив рукава и тянуть сани в одиночку.

— Побереги-ка силы, они тебе еще очень пригодятся.

— Еще раз спасибо, доктор, но, кажется, у меня энергии прибавилось и я стал переносить мороз как настоящий эскимос.

— Ну что ж, тем лучше, но все же расходуй свои силы и энергию рационально.

Громкая команда, отданная Геником, прервала разговор.

— Свистать всех наверх! — прямо как на борту закричал боцман.

Услышав бодрый голос командира, доктор подумал, что сморозил глупость, сказав Плюмовану, что приспосабливаемость к окружающей среде уменьшается с течением времени. Вот и боцман Геник доказывает совсем обратное.

Де Амбрие подозвал боцмана и велел передать матросам:

— Первые сани повезут один офицер и шесть матросов: Бершу, Пантак, Геник, Легерн, Итурриа, Элимбери. А также восемь собак. Вторые — Вассер, лейтенант, Гиньяр, Курапье, Монбартье, Бедаррид, Кастельно и Бигорно. Собак — восемь. Третьи, самые легкие, — доктор, Плюмован, Дюма и четыре собаки.

Боцман приказал всем занять свои места. Офицеры наравне с матросами и собаками взялись за бечеву.