Французский связной - [95]

Заместитель окружного прокурора Майкл Гальяно внимательно изучил вердикт и пришел к выводу, что между автомобилем Анжельвена и преступлением связь, в самом деле, не указана достаточно четко – это было ошибкой вердикта. Для того, чтобы спасти дело, нужно было срочно добиться нового вердикта. Имея в запасе меньше двух недель, Гальяно связался со старшиной Большого жюри Джэком Шампанем, который отдыхал в Аризоне. Джэк Шампань сразу прервал свой отпуск и прилетел в Нью-Йорк собирать Большое жюри, которое принимало первоначальный вердикт.

14 ноября в 10. 00 Анжельвен и его адвокат, полные надежд, прибыли в Верховный суд в Бруклине. Анжельвен, вдохновленный энтузиазмом Казанофа в связи с обнаруженной им лазейкой, прибыл даже с вещами, полный радужных надежд тем же вечером вылететь в Париж.

Как и ожидалось, судья бруклинского верховного суда Майлз Ф. Макдоналд поддержал протест защиты по поводу ошибки вердикта, добавив, что у него нет иного выхода, как снять часть обвинения, относящуюся к обвиняемому Анжельвену.

Пока радостный Анжельвен уже рисовал себе картину перелета в Париж, заместитель окружного прокурора Фрэнк Дилайла передал судье новый вердикт, который содержал дополнительные свидетельства участия "бьюика" француза в преступлении.

Судья три часа изучал новый документ в своем кабинете. В 14. 00 к горькому разочарованию не только Казанофа и Анжельвена, но и остальных обвиняемых и их адвокатов, судья Макдоналд отклонил протест защиты и оставил в силе вердикт о передаче дела в суд. Жак вместе с саквояжем вновь отправился в "Могилу".

Через два месяца, в январе 1963 года – почти через год со времени арестов в Бруклине, Казаноф предпринял новую попытку спасти своего подзащитного Анжельвена. Он ходатайствовал о так называемом "конфискационном" слушании, где защита попытается доказать суду, что некоторые доказательства, притом весьма важные, не должны учитываться, так как были получены полицейскими, участвовавшими в аресте, незаконно. В этом иске Казаноф пытался доказать, что автомобиль Анжельвена вообще должен быть исключен из числа доказательств, исходя из того что: во первых, 18 января 1962 года полиция, которая в тот момент не имела ордера на обыск "Бьюика", остановила Анжельвена и Скалия на Ист Энд Авеню под предлогом проезда на красный свет. И во вторых, не была установлена надежность неназванного информатора, через неделю после ареста (как свидетельствовала сама полиция) передавшего информацию, на основание который в результате и был выдан ордер на обыск.

Дело заключалось в том, что "информатором" был сам детектив Сонни Гроссо, чьи дедуктивные соображения и привели полицию к мысли обратить внимание на "бьюик" Анжельвена сразу же после проведенных арестов. В результате интенсивных допросов было установлено, что информатором являлся Гроссо, который, в свою очередь передал эту информацию детективу Джиму Харли для получения ордера. Защита попыталась доказать, что Харли действовал на основание вторичной информации, в то время как обвинение настаивало, что информация, переданная одному полицейскому, традиционно считалась информацией из первых рук всем его коллегам.

"Конфискационные слушания", проведенные судьей Альбертом Конвеем, продолжались с 14 по 16 января 1963 года, и, когда они закончились, ни одна сторона не знала, кого поддержит суд. Полиция и окружная прокуратура, несмотря на уверенность в своей правоте, понимали, что любая процессуальная мелочь может заставить судью исключить "бьюик" из рассмотрения на суде.

Однако 15 апреля судья Конвей отклонил требование об исключении. И процесс в конце концов был назначен на 14 мая, через 16 месяцев после ареста представителей семейства Фуке и французов.

Тем временем в окружной прокураторе полным ходом шла подготовка к началу процесса. По специальной просьбе прокуратуры детективов Игэна и Гроссо освободили от всех служебных обязанностей и прикомандировали к прокуратуре для помощи в подготовке процесса. Заместитель окружного прокурора, назначенный обвинителем, вместе с Игэном и Гроссо занял маленький офис в бруклинском муниципалитете на Бороу Холл, где занялся уточнением каждой детали, начиная с того момента, как они зашли в "Копакабану" в судьбоносный вечер в октябре 1961 года. Они увешали стены картами, приготовленными специалистами полицейского управления. Все места, где видели Пэтси Фуке и его сообщников вплоть до 18 января 1962 года, были отмечены с датами и временем. В офисе поставили магнитофон, и каждую ленту с разговорами, записанными во время слежки за обвиняемыми, прослушивали снова и снова.

Сразу после решения судьи Конвея заместитель окружного прокурора Фрэнк Бауман уехал во Францию проверять некоторые детали.

Вскоре после его отъезда в конце апреля от весьма надежного полицейского осведомителя поступила тревожная, а для Игэна и Гроссо жизненно важная информация: мафия подписала контракт на уничтожение обоих детективов до начала суда. Сообщалась даже стоимость контракта: 50 000 долларов – половина до, половина после исполнения работы.

Кроме того информатор сообщил, что за "специалиста" выбрали для устранения Игэна и Гроссо: знаменитый гангстер из Цинцинатти по кличке "Тони Бешеный". Известно было, что тот медленно умирает от рака. Это был стандартный подход мафии при выборе профессионального убийцы полицейских. Такому человеку нечего было терять, а если он успешно выполнял работу, то мог быть уверен, что о семье позаботятся.