Французский поцелуй - [21]

У него был высокий лоб и благородный галльский нос, форму которого некоторые тщеславные американцы пытаются имитировать с помощью пластических операций, и длинный подбородок с глубокой ямочкой посередине. Его жесткие, черные с проседью волосы он зачесывал назад, и это придавало прическе вид львиной гривы. Хотя он давно перешагнул за средний возраст, он обладал силой духа, по сравнению с которой энергия людей, бывших моложе его на тридцать лет, казалась буквально пигмейской. В общем, его можно было принять за известного политика или кинозвезду, судя по тому неестественному оживлению, озарявшему любую комнату, в которую он входил.

— Фу ты ну ты! — презрительно хмыкнул он и метнул кинжал в стену напротив, едва не попав в окно. Лезвие, однако, не сломалось. Мильо посмотрел в окно, сквозь которое можно было видеть квартал Парижа на левом берегу Сены, который он больше всего любил, — где Марсово поле и Военная академия.

— Пластик, — объяснил он. — Синтетическая смола, весьма эффективно повторяющая внешние характеристики нефрита. — Он прошел через комнату, подобрал кинжал. — И он не ломается так, как ломается нефрит, потому что это — не нефрит.

Мильо подошел к своему роскошному, ручной работы письменному столу из лучших сортов черного и красного дерева, в задумчивости ударяя широкой стороной пластикового лезвия по ладони. — Это подделка, без сомнения, — подытожил он.

— Тогда нам от него нет никакого проку, — сказал Данте.

— Ну почему никакого? — возразил Мильо. — Эта подделка говорит нам о многом. Например, что Терри Хэй оказался куда хитрее, чем думал о нем мосье Мабюс.

С этими словами, полными скрытой укоризны, Мильо повернулся к Данте. — Похоже, что мосье Мабюс слишком поторопился, убивая Терри.

— Не понимаю, — оправдывался Данте. — Мы так тщательно обыскали дом Терри Хэя. Я сам проследил за этим. И ничего не нашли. Ни намека на то, что он сделал с настоящим Преддверием Ночи.

— Тем не менее, вы нашли это, -сказал Мильо, поднимая со стола почтовую открытку с видом предальпийских красот горного Прованса. Типичная перенасыщенность цвета, характерная для продукции такого рода, сделала покрывающую склон лаванду пурпурной. На заднем плане можно было разглядеть контуры старинной стены, ограждающей Турет-сюр-Луп с южной стороны.

Мильо перевернул открытку. На обратной стороне ее было послание, написанное от руки:

Крис!

Надеюсь, этой открытке потребуется меньшее время для того, чтобы дойти до тебя, чем то, которое прошло со дня нашей последней встречи. С трудом верится, что это было десять лет назад. Десять лет! Скажи мне, как могло случиться, что два брата забыли о существовании друг друга на целое десятилетие?

Во всяком случае, я надеюсь это послание застанет тебя в добром здравии и благополучии. Насколько я понимаю, ты стал le monstre sacre. Послание это должно послужить своего рода предупреждением, что и я прибуду следом за ним. Мне необходимо повидать тебя, и поэтому я на следующей неделе прилечу в Нью-Йорк. Я бы, конечно, не предпринял такого путешествия, если бы не чрезвычайно важные обстоятельства. Так что ты, надеюсь, организуешь свои дела так, чтобы быть наверняка в городе. Ну а пока...

На открытке был указан адрес, но подписи не было. Датирована тем же числом, что и день, в который у него состоялось свидание с мосье Мабюсом. Последнее, что Терри Хэй смог написать на открытке, были буквы Р. S. Но жизнь его оборвалась прежде, чем он смог написать сам постскриптум. Мильо подумал, что имел в виду Терри Хэй, называя в письме своего брата Криса le monstre sacre, сверхзвездой. Он также подумал, есть ли какая связь между этой открыткой и кинжалом Преддверие Ночи.

Мильо обошел свой письменный стол и сел, постукивая уголком открытки по ладони, как он это делал несколько минут назад с фальшивым Преддверием Ночи. Мурлыкал при этом мелодию Agnus Dei.

Держу пари на что угодно, думал он, но Терри Хэй привлек своего Нью-йоркского братца к этому делу. Но в качестве кого? Советчика, хранителя или естественного наследника?

Сейчас мосье Мабюс был в Нью-Йорке по другому делу. Мильо даже подумал, а не попросить ли его навестить Криса Хэя, но затем передумал. Инстинкт говорил ему, что теперь, после столь насыщенных событиями суток, надо продвигаться вперед с осторожностью. Был другой путь узнать, не перешел ли Преддверие Ночи от брата к брату. Надо воспользоваться открыткой, как отмычкой. А Сутан будет его ничего не подозревающим курьером. Он не мог не оценить иронию ситуации. Ну а там сам дальнейший ход событий подскажет ему, какой курс избрать для того, чтобы как можно скорее завладеть бесценной реликвией.

— А как насчет мадемуазель Сирик? — осведомился он. Мильо никогда не называл Сутан по имени, разговаривая со своими людьми, чтобы у них не закрадывалось даже подозрения, что интерес его к ней не чисто деловой. — Она знает о нашем участии в этом деле? Особенно касательно того, что мы обшарили квартиру Терри Хэя?

— Je ne peux pas la sentir, — ответил Данте. Мильо скорчил физиономию, будто Данте испортил воздух. — Ты ее не любишь потому, что она буддистка, а ты не веришь ни в бога, ни в черта. Ее внутренний мир тебе совершенно чужд. И, должен тебе заметить, что это твой большой недостаток. Я много раз пытался наставить тебя на путь истинный, но твоя душа, видимо, глуха к вере. — Он провел пальцем по лезвию кинжала-подделки. — Квартира Хэя теперь принадлежит ей, и об этом не стоит забывать.