Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера - [107]

Между тем он не мог не знать, что Вертон — такой же великий мошенник, что и Сент-Илер, ибо ему достаточно было побеседовать с господином Бонтаном, первым камердинером христианнейшего короля и распорядителем королевской охоты в Варен дю Лувр, который знает Бертона с детства и осведомлен обо всех совершенных им гнусных проделках, и он повторит ему все, что он сказал мне. А именно, что Бертон обвиняется, помимо прочего, в том, что, не удовольствовавшись соблазнением в Англии одной весьма [...] девицы, изготовил дубликат ключей от ее тайника и украл у нее, пока она спала, ценностей из золота и серебра на сумму в десять тысяч гиней. Он [...] сбежал в почтовой карете в Дувр и вернулся во Францию, где по прибытии, дабы обрести покой, заплатил с помощью этой коварной кражи более двадцати пяти экю из своих долгов. Из всех этих предприятий можно сделать вывод, что такой честолюбивый и смелый человек, как этот, представляет весьма большую опасность в государстве, где есть недовольные, ибо Бертон способен вступить в новые заговоры, даже спровоцировать их и потревожить спокойствие империи, как только у него возникнет там какой-либо частный интерес.

Бертон определенно не в состоянии соответствовать рангу посланника: французский двор сколько не платит, а он сам ничего не имеет и должен гораздо больше, чем приносит его должность. Обманутые им скоро заметят это, и их кошельки будут тотчас для него закрыты, в чем он и сам убежден. Посему для него существует только одна надежда: удачно осуществить какой-нибудь злой замысел, который бы помог ему поехать в Россию! Эту мысль может подкрепить и то, что он хочет привезти в страну людей своего сорта, предлагая Ла Мотта в чине генерала. Этот Ла Мотт — сын врача в парижской тюрьме Шатле по имени Мишель, это его настоящая фамилия, которую Ла Мотт сменил, ибо его отец был осужден и сослан на марсельские галеры, где и умер, уличенный и изобличенный в подлоге. Этот человек, называющий себя Ла Моттом, выдвинулся в армии благодаря помогавшим ему женщинам легкого нрава, которым он служил сутенером. Ему удалось стать подполковником в полку Ноайя, откуда его изгнали с позором за жульничество и трусость. После этого он уехал в Испанию и предложил Его католическому величеству создать полк. Ему были выделены необходимые для этого деньги, и когда полк был набран, он обманул и предал испанского короля, ибо продал полк эрцгерцогу{425}, который находился в ту пору в Барселоне. С этими деньгами он уехал в Венецию, где не снискал большого почета, спрятавшись наконец в каком-то рву на Корфу, в то время как должен был командовать наступлением на врага! Господин маршал Шулембург{426} мог бы рассказать, как это было, ибо он был командующим на этом острове. Этот Бертон, чтобы поразить господина барона фон Шлейница, отдал ему сына этого [...] пажа, и этот доверчивый посланник, не разузнав об [...] больше, [...] в его пользу, как если бы был знаком с ним всю жизнь, что может привести к весьма неприятным последствиям.

Дабы показать, что все, что я имел честь изложить Вашему сиятельству, не является моей выдумкой, я хочу назвать того, кто так хорошо осведомил меня об этом Ла Мотте. Это [...] Обер, он был капитаном и военным казначеем во Франции, а позднее государственным секретарем при Его высочестве господине герцоге Мантуанском{427}, сейчас он живет в Венеции. Его сиятельство господин граф Сава{428} приходится ему кумом, ибо держал его ребенка на крещении.

Пора рассказать о господине Сент-Илере, зяте Его превосходительства господина барона фон Шлейница. Этот человек взял вымышленное имя, его зовут Алер, он сын лодочника, который зарабатывал на жизнь, перевозя на маленьком челне иноземцев из тулонского порта на корабли, а родственники его и сейчас заняты там самым низким ремеслом. Этот Алер, называющий себя Сент-Илер, долгое время был в услужении у рыночных торговцев и наконец был заочно осужден адмиралтейством Байонны на повешение за кражу корабля, который он загрузил в этом городе. Найти этот приговор в канцелярии суда будет не трудно, обо всем этом поведал мне господин д’Обантон, бывший интендант испанской армии, через руки которого прошло это дело. Этого Сент-Илера арестовали бы во время его последней поездки в Париж, если бы Его превосходительство барон фон Шлейниц не заставил его спешно уехать. Этот же самый плут обманул императора, который приказал заточить его в тюрьму в Неаполе, и, не соверши он побег, то окончил бы свои дни на галерах. Я убежден, что этот Сент-Илер ни за что не избежит петли: наглые речи, которые он вел по своем приезде в Париж о Российской империи, ее правительстве и подданных, заслуживают суровейшего наказания. Именно он при помощи своих пагубных происков, без сомнения, вдохновленных голландцами, пообещавшими ему за это некое вознаграждение, именно он, говорю я, был причиной тому, что известная компания, состоявшая из господ Куломье, Николя и прочих богатых купцов, готовых ее учредить, распалась, от чего Россия потерпела значительный урон, ибо эти господа располагали капиталами, чтобы в одиночку вести всю торговлю между Вашей империей и Францией.