Французские гастроли - [8]

***

Сойдя с пролётки и мимоходом отметив, что что ясное и солнечное с утра небо потихоньку начало затягивать одинокими пока облаками, Юрий Моисеевич слегка поморщился. Вот за что он не любил приморский климат так это за то, что иногда небо затягивали тучи, с моря дул холодный, пронизывающий насквозь ветер и в воздухе витала взвесь влажных капель, остро пахнущих йодом, лёгкой рыбной тухлинкой, гниющими водорослями и ещё целым букетом таких же неаппетитных «морских» ароматов, прямо противопоказанных его ослабленным лёгким. К своим неполным сорока годам чекист имел уже довольно обширный «набор» хронических болячек, заработанных ещё во времена своей лихой молодости.

Весной девятнадцатого года во время разгрома бандитского мятежа в Киеве, молодой и ещё мало кому известный в то время чекист проявил не только личную храбрость и стойкость, но и изрядные командирские качества и способности, за что был отмечен личной благодарностью самого товарища Бубнова Андрея Сергеевича, председателя Киевского губ исполкома. В то же время он познакомился и до сих пор на хорошем счету у Клемента Ворошилова, нынешнего наркома по военным и морским делам. С тех самых пор и пошла вверх карьера молодого чекиста-оперативника, награждённого в двадцать третьем году орденом Красного Знамени и знаком «Почётный работник ВЧК-ОГПУ» за разгром в Киеве петлюровского подполья.

Но к этим наградам прилагались и брюшной тиф, и пневмония, чудом излеченная, но основательно подорвавшая здоровье, и некоторое расстройство психики, начавшееся ещё во время ликвидации Киевского мятежа «батьки» Струка. Ярого антисемита, пообещавшего своим бойцам после победы отдать старинный и богатый город на неделю «на поток и разграбление». Чем «хлопцы» и занялись сразу же, как только вошли в его предместья.

Зверства «струковцев» по отношению к мирному населению увиденные в ходе боёв, вытеснения бандитов с Подола и окончательной его зачистки от остатков банды, навсегда врезались в память молодого чекиста. Растерзанные тела юных девушек и молодых женщин (и не только евреек), головы малолетних «жидёнков», разбитые для устрашения их строптивых родителей не желающих добровольно «делиться богатством», вспоротые в поисках проглоченных ценностей животы стариков и старух, заподозренных в таком сокрытии «богачества», серьёзно подорвали психическое здоровье молодого бойца с контрреволюцией.

Марафет, водка и легкодоступные женщины надолго оставались единственными «лекарствами» от тех воспоминаний. И только сердобольная Зоенька с её ангельском терпением за последние два года смогла понемногу вернуть ему прежнее спокойствие и душевное равновесие. И терять такую женщину Юрий Моисеевич не желал ни в коем случае.

***

— Пётр Николаевич, ты что творишь? Ты кем себя возомнил? Кто тебе разрешил проводить аресты без моего разрешения и санкции прокурора? Ты ничего не попутал?

Кубаткин в растерянности замер перед столом начальника держа в руках папки с делами сегодняшних «фигурантов», из-за которых и был вызван «на ковёр» к своему шефу.

— Юрий Моисеевич! Да какие там аресты? Так… слегка надавил на сознательность товарищей, но это же для пользы дела! Зато почти все сразу же согласились на сотрудничество и уже появились зацепки от двух новых осведомителей о подозрительных гражданах. Есть с чем работать…

— «Слегка надавил»? На Лапина тоже «слегка»? А вот его мать прямо говорит об аресте. Ты хоть знаешь, кого ты арестовал и чем это может для тебя закончиться, если твоё «слегка» выйдет наружу и получит огласку? Я-то тебя прикрыть не смогу, да и не захочу. По правде сказать, как был ты ретивым пограничником-дуболомом, так им и остался. Всё бы тебе шашкой махать да контрабандистам кулаками зубы пересчитывать. А в оперативной части надо в первую очередь головой работать! Как ты вообще додумался арест произвести? У тебя что, были основания?

— Ну… — там в деле есть странности. Вот, сами посмотрите! — и помощник торопливо раскрыл папку с карандашной надписью «Музыкант» на обложке.

— Ну надо же, какая оперативность! — Юрий Моисеевич не удержался от сарказма. — Уже и «дело» состряпал и оперативный псевдоним по существу присвоил, осталось только со статьёй УК определиться и можно гражданина по этапу отправлять. И когда успел-то материалы на «дело» нарыть?

— Вы зря иронизируете, товарищ Перцов. Вот, полюбуйтесь! На этого Лапина ещё два года назад из Николаева по линии УГРо ориентировка пришла. Только наша милиция совсем мышей не ловит и подозрительно благодушно отмахнулась от запроса. Вместо того, чтоб его тщательно изучить и проверить, просто отписались и дело в архив сдали. Хорошо хоть не выкинули!

Юрий Моисеевич взял в руки машинописный лист, начал вчитываться в текст ориентировки и его брови недоумённо поползли вверх. Неожиданно откинувшись на спинку стула, он громко расхохотался.

— Да это бред! Ты сам-то не видишь, что ли? Правильно УГРо эту бумажку оставило без внимания. Да их бы вся Одесса на смех подняла, если бы они Мишу как «японского карлика» в разработку взяли… Петя, ты шо, совсем больной, што такие вот бумажки читаешь? Твоя мама для того тебя буквам учила? Нашли «карлика»… — и чекиста вновь разобрал неудержимый смех.