Французские гастроли - [20]

Наступает время прощания. Первым подходит Модест, как-то стеснительно меня обнимает и восторженно шепчет: — Мишка! Ну ты даёшь! Сольные концерты в Париже! — я тоже его обнимаю и успокаивающе похлопываю по спине: — Ничего Моня, настанет день, и ты с ансамблем тоже будешь гастролировать по заграницам! Братья обнимают меня по очереди и молча. Как-то подозрительно шмыгают носами и отводят взгляды в сторону. — Чего приуныли? Выше нос! Передавайте от меня привет Аркадию и чтоб к моему возвращению уже стали чемпионами Одессы. А то приеду и вам обоим задницы надеру! Братья прыскают и начинают улыбаться. — То-то же. Смотрите у меня! — я шутливо показываю кулак.

Ко мне подходит Сонечка и как-то растерянно на меня смотрит. А ведь я перерос её уже на полголовы, даже и не заметил когда. Любуюсь девушкой и немного грущу. Может и не надо было всего этого? Всех этих поездок и расставаний? Я же вижу, что она в меня влюблена. «Чего ж тебе ещё надо, собака?…ну так и женись, хороняка!»© А хрен его знает, Иван Васильевич, чего мне надо. Если бы не знал будущего… С Лорой мы тоже не спешили. Считали, что у нас ещё вся жизнь впереди. Оба учились, как-то не до женитьбы было. Ведь в нашем понятии женитьба это что? Правильно, «дети, пелёнки-распашонки», а вон как оно всё впоследствии повернулось. И страна изменилась и любовь на нет сошла. А ведь была!

А Сонечка, вот она, рядом. Только и ждёт от меня ласкового взгляда и шага навстречу. Как же только и сумел-то удержаться от этого «шага», даже сам себе теперь не представляю. Это ведь мне по паспорту только четырнадцать лет, но я давно уже понял, что Семён Маркович что-то намудрил с моим возрастом и я минимум на пару лет старше. Да и мама наверняка об этом догадывается, но помалкивает. А «бьют-то не по паспорту», гормоны так вообще бьют по голове. И если бы не знал о грядущем, или просто махнул на всё рукой и плыл по течению, то возможно у нас Соней и было бы совместное будущее.

Но я знал. Знал, что нас ждёт и готовился к этому, а потому и не подпускал девушку к себе слишком близко. Зачем ломать жизнь хорошему человеку? «Глупости не стоит делать даже со скуки».© Правильно об этом сказал Борис Васильев в своей повести «А зори здесь тихие». Ничего хорошего из нашей близости всё равно бы не получилось. Я уеду, а она останется. И кому от этого станет лучше или легче? Я осторожно беру девушку за руку и привлекаю к себе.

Хочу «по-братски» целомудренно поцеловать её в щёчку, но она вдруг приподнимается на носочки и обвивает мою шею руками. Наши губы встречаются и вдруг помимо сознания мои руки сами бережно обхватывают Сонечку, и я с нежностью прижимаю её к себе. Мир вокруг нас замирает и вдруг наступает оглушительная тишина. Сколько по времени длится этот миг я не знаю, наверное, столько, насколько нам хватило дыхания. Постепенно звуки возвращаются.

Где-то сбоку смущённо кряхтит Моня, озадаченно хихикают братья. Совсем рядом раздаётся чей-то залихватский посвист, и кто-то из провожающих громко и завистливо мне советует:

— Эй, хлопчик! Забирай дивчину с собой, а то не успеешь оглянуться, как твою кралю уведут!

Мы приходим в себя и наш «братский» поцелуй прекращается. Слышится насмешливый мамин голос:

— Ну шо, голубки, уже попрощались? Или мама так и будет стоять как в очереди на Привозе? — и вдруг выдаёт: — Эх, Мишка! Был бы ты на пару лет постарше, я б тебе первая посоветовала заделать Соньке ребёночка, чтоб девчонка угомонилась уже! Или вы успели и нам с Бэллой теперь ждать сюрприза? — голос мамы становится подозрительным. Сонечка испуганно вспискивает и вырывается из моих рук.

— Ладно, с тобой я дома поговорю! — снисходительно, но многообещающе намекает мама и отстранив Соню в сторону кладёт ладони на мои плечи и вглядывается в моё лицо словно стараясь его запомнить. А затем опускает голову на мою грудь и её плечи начинают вздрагивать.

— Мама, ну ты чего? Не плачь, всё будет нормально. Я скоро приеду, отучусь и вернусь, и мы снова будем вместе! — но мама продолжает всхлипывать, уткнувшись в моё плечо и вдруг приникнув к самому уху жарко свозь слёзы шепчет: — Мишенька, сыночек! Не надо! Не возвращайся! Я знаю, у тебя всё будет хорошо, ты умный, ты устроишься там. Только не возвращайся! Я буду щастлива здесь за тебя, если буду знать, что и у тебя там всё хорошо! — оторопело отстраняюсь от мамы и смотрю в мокрые от слёз глаза. Затем в отрицании медленно мотаю головой.

— Нет, Мама. Я вернусь. Я обязательно вернусь! — расцеловываю её в обе щёки и подхватив саквояж бегу к трапу, который уже собираются убирать. Пограничник мельком просматривает мой паспорт и козырнув желает счастливого пути. Досмотра багажа нет. Кубаткина не вижу и рад этому. Глаза б мои на него не смотрели! Быстро поднимаюсь на палубу и проталкиваюсь к ограждению. Смотрю на причал и нахожу своих.

Моня машет обоими руками как ветряная мельница и подпрыгивает на месте чтоб его лучше было видно. Машу в ответ, и он перестаёт подпрыгивать, но руками машет ещё активнее. Братья радостно скалятся и что-то пытаются мне кричать, но уже ничего не слышно из-за сплошного гвалта с обоих сторон. Мама стоит и не отрываясь смотрит на меня обнимая за плечи Сонечку, а та рыдает уткнувшись лицом в мамину грудь.