Французская рапсодия - [7]

В ответ на запрос «Фредерик Лежен» высыпалась целая куча ссылок – людей с такими именем и фамилией оказалось изрядное число. Ален прошерстил их все, но нужного ему Фредерика Лежена среди них не нашел. В начале 2000-х Фредерик прислал ему буклет отеля, который недавно открыл в Таиланде. Наверное, он рассылал их по всем адресам, сохранившимся в его записных книжках, – на всякий случай. Именно так Алену стало известно, что бывший клавишник группы «Голограммы» решил начать жизнь с нуля в Таиланде. В последний раз он вспоминал о нем, когда случилось то страшное цунами. Уцелел ли отель Фредерика или чудовищная волна, накрывшая побережье, унесла его вместе с владельцем и другими несчастными в море? Из чистого любопытства Ален на протяжении некоторого времени регулярно проверял в интернете, на месте ли «райский уголок в краю улыбок» (так было написано в буклете), но, судя по всему, отель не пострадал. Ален ввел в поисковик имя и фамилию бывшего товарища и добавил ключевые слова «Таиланд», «райский уголок» и Resort. Маневр удался: отель Bao Thai Resort по-прежнему существовал и все так же претендовал на звание «райского уголка в краю улыбок».

Когда он вбил в строку поиска «Беранжера Леруа», на экране монитора снова появилось множество профилей, но ни один не подходил под описание сегодняшней Беранжеры. Ален довольно быстро закрыл страницу. Он понимал, что Беранжеру ему не найти. Ее родители владели в Бургундии небольшим отелем, но названия его он не помнил; сам он ни разу там не бывал – там не бывал никто из группы, кроме ЖБМ. Кроме того, Беранжера наверняка замужем, а женщины, выходя замуж, меняют фамилию и исчезают из телефонного справочника. Искать через Гугл ЖБМ Ален не стал и пытаться, заранее зная, что ничего не найдет, – да и вообще смешно было надеяться, что ЖБМ поможет ему в этом расследовании.

Часом позже Ален уже отправил по письму на три адреса, выписанных в блокнот: Лежену в Таиланд, Лепелю на имя галериста и Пьеру Мазару на адрес антикварного магазина «Былые времена» на Левом берегу, также выуженный в интернете. Именно этот человек, влюбленный в историю вообще и в историю искусства в частности, сочинил когда-то «We are such stuff as dreams are made of»; не исключено, что он сохранил кассету с записью песни и согласится дать ему ее перезаписать. В качестве благодарности Ален купит у него в магазине какую-нибудь безделицу. Например, ступку – свою, из белого мрамора, доставшуюся в наследство от отца, он разбил, а пациентам обычно нравится видеть в кабинете врача простые и строгие старинные вещицы, это внушает им доверие к профессиональной компетенции хозяина кабинета. Надежда разделить свалившийся на него тяжкий груз открывшейся правды хоть с кем-нибудь принесла Алену облегчение, даже боль в спине немного утихла.

Перед тем как выключить компьютер, Ален вбил в поисковик слова «new wave». Гугл предложил 134 с лишним миллиона ответов. Если верить Википедии, new wave (дословно «новая волна», получившая свое название по аналогии с новой волной французского кино 1950-х) – это «музыкальное направление, объединяющее группы, по преимуществу английские и американские, исполнителей поп-рока, появившиеся после взрывного роста популярности панк-рока, и включающее в себя такие жанры, как электронная и экспериментальная музыка, диско и поп». В статье также перечислялись поджанры new wave: синти-поп, новая романтика и cold wave, то есть холодная волна.

Не больно-то информативно, подумал Ален, которому нью-вейв и колд-вейв представлялись тончайшим сплавом, породившим этот восхитительный холодный звук, одновременно техничный и роскошный. Раньше, в эпоху «Битлз», «Стоунз» или «Лед Цеппелин», было довольно легко распознать голос каждого инструмента, а студийные записи мало чем отличались от концертов вживую. Меньше чем за десять лет благодаря таким пионерам, как «Крафтверк», работа над звуком и техникой микширования шагнула далеко вперед, чтобы достичь расцвета в творчестве Eurythmics. Начало восьмидесятых прошло под знаком английской поэзии, исполняемой под сложнейшие мелодии. По мнению Алена, ранним предвестником «новой волны» была одна песня – холодная, чистая, наделенная собственной магией. Ледяной кристалл продолжительностью три минуты сорок пять секунд. У себя в группе они могли спорить о чем угодно, но по этому пункту никаких разногласий между ними не возникало – все признавали, что песня гениальная. Для Алена это была не просто гениальная песня, это была Песня с большой буквы. Все шедевры западной поэзии от Ронсара до Бодлера в сравнении с ней представлялись черновиками, неуклюжими попытками нащупать суть. К этому идеалу, каждый в свое время, приблизились Элюар, Андре Бретон и Аполлинер – приблизились, но так его и не достигли. Наконец в благословенном 1974 году певец и композитор Даниэль Бевилакуа, более известный как Кристоф, с помощью молодого поэта Жан-Мишеля Жарра сумел описать чувство влюбленности и полную, сродни столбняку, невозможность рассказать о нем любимой женщине. Они написали «Голубые слова».

Ален открыл для себя эту песню в тот единственный период существования – от пятнадцати до двадцати лет, – когда человек действительно способен любить. В этот краткий промежуток, который больше никогда не повторится, и дух, и тело готовы к восприятию любви; в дальнейшем жизнь найдет чем занять ваш мозг и ваше бытие: подготовка к защите диплома, тревога о будущем, поиск работы, стажировка, зарплата, деньги, справки и так далее и тому подобное; беда в том, что этот период начинается слишком рано, в том возрасте, когда никто, кроме редких вундеркиндов, не в состоянии им воспользоваться.