Французская няня - [22]

— Какого черта?

Чья-то рука с силой схватила Софи за запястье и потащила прочь от ворот.

— Скорее! Бежим! — прошептал ей на ухо голос. Это был Туссен.

Они бежали быстро, края белой шубы хлопали мальчика по ногам. Софи потеряла башмак и чувствовала, что чулок до колена вымок в мокром снегу.

Жан-Батист ждал их в карете за углом улицы Лемерсье.

— Залезай скорее! — велел девочке Туссен, придерживая дверцу. Кучер взмахнул кнутом, прикрикнул, и лошади побежали рысцой.

— Куда мы едем? — спросила Софи. Может, она уснула от усталости и холода? И все это ей просто мерещится? — Куда ты меня везешь? — повторила она с беспокойством.

— Домой, — спокойно ответил Туссен. — Мадам Варанс тебя ждет. Чему ты так удивляешься? Я ведь обещал, что вернусь, — добавил он. — Я и вчера приходил, но не застал тебя.

Так это Туссен, поняла наконец Софи, оставил в мансарде по приказу своей хозяйки молоко, хлеб, свечи и букетик цветов.

— Когда я рассказал ей, что твоя мама умерла и что эта злобная привратница дала тебе пощечину и отобрала деньги, мадам Селин сказала: «Твоя подруга не должна оставаться в этом доме ни минуты. Сейчас же возвращайся за ней. Почему ты сразу ее не привел?» я сказал, что ты не хотела оставлять маму. «Тогда иди и утешай ее. И скажи, что я ее жду».

— Но почему? — еле проговорила Софи. — Что ей от меня нужно?

Туссен пожал плечами.

— Вот такая она странная, моя хозяйка. Она сказала, что теперь бульвар Капуцинов станет твоим домом. Видно, ты ей понравилась. — Он посмотрел Софи прямо в глаза и добавил полушутя-полусерьезно: — Только не воображай, что это все оттого, что у тебя белая кожа. И не надейся, что мадам захочет тебя удочерить. Дочка у нее уже есть, ей семь месяцев. И другие, наверное, будут. Она еще совсем молодая.

— У нее есть маленькая девочка? — изумленно проговорила Софи. — Я не видела ее в прошлый раз. Где же она была? Ах да, ее, верно, отправили к кормилице в деревню…

Туссен перебил ее:

— Нет, мадам не отправляла ее в деревню. Малышка дома, и хозяйка сама ее кормит. Вот почему в этом году мадам не стала подписывать контракт с балетной труппой. Месье Эдуар хочет, чтобы она навсегда оставила сцену. Он утверждает, что балет — недостойное занятие для супруги дворянина. Но я думаю, что в этой истории важнее ревность: он просто хочет держать ее дома взаперти. Посмотрим, что будет, когда она отнимет Адель от груди. А что позавчера ты не видела ее дочку — ну, может, Деде тогда спала у себя детской или была с Соланж в комнатах для прислуги.

Так впервые, вспоминала теперь Софи, глядя, как Адель бегает за обручем в саду Тюильри, она услышала ее имя: Адель. В одиннадцать часов утра пятого января 1832 года. Но никакого особенного интереса к ней Софи тогда не испытала. Совсем другие вещи занимали ее в ту минуту.

— А цветы? — спросила она. — Где ты взял их в это время года?

— Мадам пожертвовала целых два горшка из своего зимнего сада. Зимний сад — это такая маленькая теплица со стенами из стекла. Луковицы там прорастают и цветут круглый год. Ты их разве не видела позавчера на подоконниках в гостиной? Месье Эдуар недоволен, что жена не разрешает ему курить в этой комнате и заставляет нюхать гиацинты и нарциссы, от которых у него болит голова.

Воспоминание о том, как они пахли на груди у Фантины, обожгло Софи, слезы вдруг перестали быть ледяными осколками, застрявшими в глазах, и горячо побежали по щекам. Туссен ничего не сказал, только молча протянул ей платок.

Они прибыли на бульвар Капуцинов.

9

Дверь открыла служанка, которую Софи в прошлый раз не видела. На ней был белый передник, а за пояс заткнута пуховка. Служанка вытирала пыль с фарфора в прихожей.

— Добрый день, Шарлотта, — дружелюбно поздоровался Туссен. — Мадам уже встала? Пойди скажи ей, что мы прибыли, и спроси, не хочет ли она сразу увидеть свою новую подопечную.

— Мадам завтракает. А эта сопливая девчонка, прежде чем войти в комнаты господ, должна принять ванну и надеть чистую одежду. Да еще обуть два башмака, а не один.

Туссен осмотрел Софи с ног до головы.

— В самом деле, выглядишь ты скверно, — заметил он. Но отступать перед служанкой не собирался. — Сначала нужно поесть, — сказал он. — Мы проголодались. Что на кухне есть готового?

Шарлотта шутливо ударила его пуховкой.

— Пойди вниз и спроси у кухарки, хитрец. Только иди один. Твоя подружка пусть отправляется в прачечную, где давно поджидает ее Готтон.

Готтон, пожилая женщина с рябым от оспы лицом, точь-в-точь как у ведьмы, держалась с девочкой приветливо, хотя и резковато. Она сразу поняла, что Софи пришла в ужас при мысли, что ей придется окунуться в большой оцинкованный бак, наполненный водой, над которым клубился пар.

Фантина была чистюлей и приучила дочь ежедневно умывать лицо, шею и руки. Пока Гравийоны жили в квартире на пятом этаже, она раз в месяц раздевала дочь и ставила ее в таз. Потом натирала ей все тело намыленной тряпкой и обливала водой из кухонного черпака. Но с тех пор, как они переехали в мансарду, эта церемония проводилась только в самые теплые месяцы, потому что нагреть помещение зимой было невозможно и девочка могла подхватить воспаление легких. Однако за всю свою жизнь, призналась Софи, она ни разу не погружалась в воду целиком, до самой шеи.