Французская няня - [16]

3

Мальчик сделал вид, что не услышал вопроса Софи, и продолжил рассказ:

— Ты поняла, в какую я попал неприятность со всеми этими языками? Испанский я знал — я ведь родился на Кубе; знал и французский, потому что на нем говорили в семье моих хозяев. Но на Ямайке говорят по-английски, а этот язык мне тогда был незнаком. Поэтому там я никак не мог быть слугой при доме: меня должны были отправить на плантации резать сахарный тростник, и в том аду я бы не выжил. Ты знаешь, надсмотрщики очень жестоки, и на этом острове в прошлом году рабы тоже взбунтовались, как раз через несколько недель после моего отъезда. Их было более пятидесяти тысяч, но, в отличие от братьев на Гаити, они не сумели освободиться, и сейчас, в наказание, с ними обращаются еще хуже, чем прежде. Только представь: чтобы настигнуть беглецов и расправиться с ними, надсмотрщики вызвали на Кубу целый корабль сторожевых собак, приученных к человеческому мясу.

— Поверить не могу! — в ужасе вскричала Софи. — Такая жестокость! В школе нам говорили, что белые в колониях — христиане.

— Это правда. Детей рабов они крестят. И выжигают на них клеймо, как на телятах. А если рабы, когда вырастают, пытаются бежать, потому что, как все люди, стремятся к свободе, их отдают на растерзание псам, — горько добавил Туссен.

Софи взглянула на него с большим сочувствием.

— А что произошло потом?

— Как я тебе говорил, муж моей хозяйки дал объявление в газете Спаниш-Тауна, и я стал готовиться к худшему. Но, на мое счастье, как раз в тот момент управляющий плантациями месье Эдуара искал для своего хозяина раба — игрушку, еще ребенка, но умеющего говорить по-французски. Его хозяин приказал ему найти хорошенького здорового мальчика и отправить в Европу, потому что он хотел подарить его… угадай кому?

— Мадам Варанс? — робко спросила Софи.

— Молодец! Именно ей. Месье Эдуар много за меня заплатил и был уверен, что такой дорогой и экзотический подарок поможет ему окончательно завоевать самую красивую балерину Парижа, у которой больше всего поклонников. Знаешь, у моей хозяйки их были дюжины. И до сих пор были бы, если бы в прошлом году она не ушла со сцены. Они ждали ее возле театра, у выхода для артистов, аплодировали и бросали ей цветы, даже посреди зимы. Они скидывали с себя меховые плащи и постилали их в лужи, чтобы она — их кумир — не замочила туфелек. Некоторые выпрягали лошадей и, впрягшись в оглобли, тащили карету до самого ее дома. Месье Эдуар тоже влюбился, когда увидел ее на сцене Опера: она танцевала одну из усопших монахинь в балете «Роберт Дьявол». Месье раньше жил на Ямайке и занимался своими владениями. А когда отец и старший брат умерли, он унаследовал титул баронета и несколько больших поместий в Англии. Тогда месье вернулся в Европу, но английский климат ему, вероятно, пришелся не по вкусу, потому что он всегда путешествует, разъезжает из России в Италию, из Германии во Францию… Его любимый город — это Париж, особенно с тех пор, как моя хозяйка оставила всех своих обожателей и отдала ему свое сердце и руку.

Руку! Софи недоверчиво распахнула глаза: в романтических историях, которые она читала на листочках у мадам Анно, баронеты обыкновенно не женились на балеринах — они соблазняли их, обманывали, и те умирали от разбитого сердца.

— Ты что, хочешь сказать, что они женаты? — удивилась она. В газетных хрониках она ничего об этом не встречала. Фантину очень бы увлекла такая необычная новость — почти история Золушки. Впрочем, на улицу Маркаде газеты попадали не каждый день, да и те в виде грязных и мятых листков, так что мать и дочь не могли считать себя истинными знатоками всего происходящего в театральном мире.

— По правде сказать, вначале все усилия, клятвы, безумные траты, на какие англичанин шел, чтобы ее завоевать, — продолжал Туссен, — все было ради того, чтобы мадам стала его официальной любовницей. Чтобы заполучить ее, он готов был снять дом, содержать ее в роскоши, показываться с нею на праздниках и в театре — но без каких-либо обязательств законного союза. Аристократы и богатые буржуа всегда так поступают, когда влюбляются в артисток, которые зарабатывают на жизнь своим талантом, но не имеют ни приданого, ни знатной родни. Однако моя хозяйка не как другие. Она по-настоящему верит в достоинство женщин. Вот что она ему сказала: «Мне безразлично, как поступают остальные. Мне безразлично, что актриса Корали согласилась стать содержанкой богатейшего месье Камюзо и одновременно держит в любовниках голодранца Люсьена Шардона. Завести любовницу, содержанку не менее гнусно, чем купить рабыню. Вы сами в конце концов будете считать меня низшим существом и начнете презирать. И как бы то ни было, я не продаюсь. У меня есть работа, я зарабатываю ежегодно четыре тысячи франков, этого довольно для достойной жизни, хотя и не для роскоши, какую вы мне обещаете». Тогда месье Эдуар, обезумевший от любви, согласился на ней жениться.

— И теперь мадам Селин — баронесса? — выдохнула в восхищении Софи.

— Не думаю, — ответил ее спутник. — Их брак пока что действителен только во Франции. Он был заключен в гостиной на бульваре Капуцинов нотариусом, другом англичанина. Свидетелями позвали Шарлотту и Жан-Батиста. Меня не было, и крестного мадам тоже — он находился в своем загородном доме, а когда вернулся в Париж, ему пришлось смириться с уже свершившимся фактом.