Французская новелла XX века. 1900–1939 - [14]

 — Алле как бы выворачивает мир наизнанку, исподтишка бросая вызов обыденному «здравому смыслу». Немногословность и непринужденность тона, умение увлечь читателя при помощи неожиданных сюжетных ходов и остроумных комментариев делают Алле мастером короткого рассказа.

Alphonse Allais: «A se tordre» («Животики надорвешь»), 1891; «Vive la vie!» («Да здравствует жизнь!»), 1892; «Parapluie pour l'escouade» («Зонтик для отряда»), 1894; «Deux et deux font cinq» («Дважды, два — пять»), 1895; «On n'est pas des boeufs» («Мы не скотина»), 1896; «Le bec en l'air» («Задрав нос»), 1897; «Ne nous frappons pas» («Не будем драться»), 1900.

Рассказ «Совсем как принц, или Охотник до шику» («Comme le prince ou un monsieur chic») входит в сборник «Мы не скотина», рассказ «Воспламенил-таки…» («Allumons la bacchante») — в сборник «Животики надорвешь», рассказ «Приданое» («La dot») впервые напечатан в журнале «Жиль Блаз иллюстре» в 1896 году (в 1970 году опубликован в «Oeuvres posthumes», t. VIII).

Г. Косиков

Совсем как принц, или Охотник до шику

Перевод Н. Жарковой

Просмотрев утренние газеты, герцог Онно де ля Люнри позвонил лакею.

— Изволили звать, господин герцог?

— Ах, это вы, Жан!.. Немедленно пришлите ко мне садовника. Я хочу с ним поговорить.

— Слушаюсь, господин герцог.

Прошло несколько минут, которые герцог Онно сумел использовать с толком: поднялся с постели и натянул подштанники, но тут как раз явился садовник.

— Ах, это вы, Доминик!.. Будьте добры, немедленно свалите в парке четыреста деревьев.

В голове Доминика промелькнула — правда, только промелькнула — более чем здоровая мысль: его высокородный хозяин герцог Онно де ля Люнри из вполне нормального идиота внезапно превратился в слабоумного кретина.

— Четыре сотни деревьев? — пробормотал он.

— Да, друг мой, именно четыре сотни! Немедленно выкорчуйте в парке четыреста деревьев! А то мы и так уже запоздали.

Но садовник только тупо твердил:

— Четыре сотни!.. Четыре сотни деревьев!

Тут герцог потерял терпенье:

— Да, именно четыре сотни, болван вы этакий!

— А… а… каких?

— Конечно, не мелкоту какую-нибудь, а старые деревья! Самые шикарные во всем парке!

— Четыре сотни!.. Четыре сотни деревьев!..

Герцог снисходительно улыбнулся, до того нелепо выглядел этот тупоголовый Доминик.

— Вот этого-то, милейший, вам никогда не понять. Принца знаете?

— Какого еще принца?

— Да принца же, черт бы вас побрал! Принцев у нас не сорок штук… Есть только один принц!

— Ясно.

— Так вот, друг мой, принц уже не принц, он король, император! Король моды, император шика! Его фантазии и капризы для всех нас закон, подлежащий немедленному исполнению.

— Ясно.

— Когда принц стал носить монокль на широкой муаровой ленте, что, по-вашему, я сделал?

— Мне-то почем знать!

— Так вот, я тоже стал носить монокль на широкой муаровой ленте… И это тем более похвально с моей стороны, что в жизни монокль у меня в глазнице не держался. Но я хочу поступать, как принц.

— Ясно.

— А когда принц вздумал кататься на велосипеде, что, по-вашему, я сделал?

— Тоже небось начали кататься.

— Вот именно! И лишь господу богу известно, что один вид велосипеда приводил меня в священный трепет! Но я хотел быть таким, как принц.

— Только никак я в толк не возьму, при чем тут четыре сотни деревьев?

— Сейчас я вам все объясню, милейший. Принц велел срубить в Булонском лесу четыреста деревьев. Ну, я тоже хочу срубить у себя в парке четыреста деревьев, чтобы быть таким, как принц.

— Ясно!.. Пойду дровосеков скликать.

И наш славный садовник, вертя в мозолистых руках свою убогую рабочую каскетку, пятясь, выбрался из геральдической спальни хозяина.

Но, видно, известное выражение «задним умом крепок» не просто вымысел поэтического воображения, так как Доминик повернул обратно. Через несколько минут он осторожненько постучал в двери спальни.

— Войдите!

— А может, господин герцог разрешат мне сделать одно замечаньице?

— Валяйте, старина!

— Господин герцог желает быть, как принц?

— Ну конечно же.

— Точь-в-точь как принц?

— Конечно.

— Может, господин герцог разрешат мне заметить, что, ежели они будут валить деревья, валить в своем парке, они не будут как принц, принц-то ведь велел валить не свои деревья, эти деревья никогда в жизни его деревьями не были, а господин герцог порубают деревья в своем собственном поместье, на своих собственных землях.

— Совершенно верно, милый мой Доминик. Что же нам теперь делать?

— Оставить деревья в покое.

— Мои личные деревья — согласен!.. Но чужие? Ага, идея! Сейчас же соберите дровосеков и срубите мне четыреста деревьев в казенном лесу.

— Да неужто стражники так вот и будут сидеть и смотреть на наши бесчинства?

— А вы, Доминик, возьмите все на себя. Напишите префекту письмо и подпишитесь «Доминик, подрядчик», — другими словами, растолкуйте ему, что действовали без моего приказания. А я, в свою очередь, тоже напишу префекту и предложу ему посадить хоть тысячу деревьев, где ему угодно. Вот тогда я буду как принц.

Будучи философом от природы, Доминик удалился, бормоча себе под нос:

— Ну что ж, раз как принц, — значит, как принц!

Воспламенил-таки…

Перевод Н. Жарковой

Богач — любитель живописи с пристрастием разглядывал картину.