Француженки не играют по правилам - [85]

Саммер оцепенела. Она смотрела на него, ощущая бурю чувств. Ей захотелось протянуть руку и ухватиться за его плечи, чтобы обрести спокойствие. Пенная вода уже доходила ей до талии, скрывая его руку, которая спокойно и нежно перешла по ее открытым гениталиям на другое бедро. Она судорожно передернулась и взглянула на город, распростертый перед нею.

У нее была уйма хахалей, но он почему-то казался ей первым мужчиной, который смог подобраться к ней и по-настоящему взять ее. Твой вкус к мужчинам стал значительно лучше, вспомнила она. Да, лучше – на грани погибели. Валяй дальше!

– Не яхты. Не улыбки. Не мелочи из твоей сумочки. Тебя. Я достоин тебя.

– Ты мне мстишь? – в замешательстве спросила Саммер. – Ты все еще пытаешься наказать меня за тот первый вечер? Но даже ты не можешь быть так жесток, чтобы заставить меня расплачиваться всю мою жизнь.

– Даже я?

Она попыталась спрятать лицо в воде. Он помешал, подхватив ее.

– Зря я это сказала.

– Я жесток?

– Твоя правда, – быстро сказала она. – Давай отложим разговор на завтра, когда мы оба будем посвежее. Я уже не понимаю, что говорю. – Она начала выворачиваться из-под его руки.

Но он крепко держал ее.

– Поговорим сегодня.

Все ее мышцы расслабились, но не столько из-за массажа, сколько из-за того, что Люк прижимал ее к своему телу.

– Я никогда не выбрасывал тебя из головы, Саммер. Давай начнем с этого. И ты понятия не имеешь, сколько сил я потратил, пытаясь сделать это.

Она пошевелилась у его плеча, прижимаясь теснее. Ей так мало было нужно – просто чтобы он держал и успокаивал ее. И она не могла противиться ему. Почему она так чертовски слаба? Почему она всегда была слабой, жаждущей хоть каких-нибудь клочков любви?

Люк удерживал Саммер одной рукой, а другой поднял ее ногу, массируя икру. В таком положении ее гениталии были открыты под водой, но не дотрагивались до его возбужденной плоти.

– Может, скажешь мне, что я сделал тебе такого жестокого?

Она покачала головой, по-прежнему держа ее у него на груди. Ей не хотелось подчеркивать, что она была избалована и считала его жестоким потому, что не была в центре его существования, и еще потому, что он оказался превосходной ловушкой для нее.

– Саммер, я могу научиться делать все абсолютно правильно. Но ты должна говорить мне, что именно я делаю неправильно. Я и понятия не имел, что жесток.

Ее брови поднялись, и он почувствовал их движение своей мокрой кожей.

– Абсолютно правильно?

Мышцы шевельнулись у ее лица, когда он пожал плечами.

– Как минимум.

– Ты не должен быть абсолютно правильным.

– Я уже сказал, что это только начало.

Он посадил Саммер верхом на себя и начал сильно разминать пальцами ее напряженные от бега ягодицы. Расслабляясь, она неудержимо дрожала, и ее гениталии прикасались к его члену при каждом нажатии пальцев. Его глаза блестели, а желание было очевидным.

Почему он так ведет себя? Почему не дает себе расслабиться, не может перестать сдерживаться?

– Но ты нравишься мне таким, какой есть, – возразила она.

Он скептически промычал что-то. Может, его нужно подбодрить? В Саммер расцвело восхищение от возможности дать ему то, в чем он нуждается.

Она резко заскользила вперед, взяв его глубоко в свое ловкое, радушное тело. У него вырвался хриплый звук. Она затрепетала от ощущения правильности, и все встало на свои места.

– Я люблю… это, – пробормотала она.

Она почувствовала, как при словах «я люблю» он напрягся, и поспешила добавить «это», чтобы он не успел сделать ей выговор. Как же хорошо любить это!

Казалось, так и было, потому что его тело изогнулось.

– Любишь, soleil?

Она кивнула и потерлась о него щекой.

– А это прекрасно? – прошептал он.

Выражая согласие, ее щека подвинулась по его шелковой коже, и мускулы дрогнули. Саммер испытала удовольствие и облегчение во всем теле.

– Больше чем.

Он покачивал ее бедра очень-очень нежно и медленно, взад и вперед, а вода струилась вокруг них. Люк почти сдвигал с себя Саммер, и она казалась себе опустошенной, а затем – о, так медленно! – нажимал ей на спину, пока она не начинала владеть им целиком. В какой-то момент он задержал ее и, прижимая к себе, двигая из стороны в сторону, стал смотреть, как она изгибается, извивается и стремится к тому, чего ей так хочется и чем управляет он.

– Назови хоть одну жестокую вещь, которую я сделал сегодня.

Именно то, что ты делаешь сейчас, чуть не вырвалось у нее. Ее тело отчаянно стискивало его плоть, спина выгнулась так, что соски, мокрые и тугие, оказались на воздухе – но ничего жестокого не происходило. Саммер наслаждалась.

– Скажи мне, Саммер. – Он опять медленно сдвигал ее, и она сопротивлялась, не желая разъединяться.

– Правда в том… – выдохнула она.

В награду он дал ей надвинуться на него. Она негромко застонала – от удивления, что чувствует себя достаточно защищенной и может позволить ему увидеть, как ей хочется его.

– Так в чем же?

Саммер попыталась отвернуться, но Люк внезапно наклонился и начал целовать ее, в то время как сам безжалостно удерживал ее тело, оставаясь в ней только частично, и она не чувствовала себя наполненной.

Как это ему удается? Откуда у него такой незыблемый самоконтроль? Как и когда она сможет опять сломать его? Это было бы восхитительно…