Франция. Страна королей и пяти республик - [18]
После Ватерлоо власть вновь вернулась к Людовику XVIII, и король, твердо решивший умереть на престоле, а не в тюрьме, на гильотине или в изгнании, пошел на еще большую либерализацию политического режима. Людовик прекрасно понимал, что возврата к 1788 г. быть не может и новой Францией нужно править по-другому. Однако его окружение в большинстве своем состояло из бывших эмигрантов, аристократов, лишившихся своих земель и состояний после революции, и многие из этих людей требовали «белого террора». Но король так и не решился на «белый террор», а вместо этого принял ряд либеральных законов. В частности, в 1817 г. был принят избирательный закон, по которому право голоса получили около 100 тысяч наиболее состоятельных граждан, в 1818 г. – закон о парламентском контроле над бюджетом, в 1819 г. – либеральный закон о печати. В 1824 г. король, давно страдавший подагрой, уже не мог ходить. Он умер в том же году, в возрасте шестидесяти девяти лет – от «либеральной болезни», как говорили аристократы.
Преемником Людовика XVIII стал его младший брат, граф д, Артуа, взошедший на французский престол под именем Карла X. Граф д, Артуа, брат несчастного казненного Людовика XVI, так долго и упорно интриговавший против короля при его жизни, добился французского престола после его смерти. Не будь революции, страной правили бы потомки Людовика XVI, в частности, его сын Луи-Шарль. Но Луи-Шарль Бурбон умер в Тампле, а после революционных лет и Наполеоновской империи престол Франции освободился для тех, кто при другом раскладе не смог бы на него претендовать.
Карл X был, что называется, «ультрароялистом». Еще Людовик XVI называл его бóльшим роялистом, чем сам король («plus royaliste que le roi»). Если Людовик XVIII пытался примирить французов под знаком Реставрации монархии, то Карл X мечтал о возвращении к политическому режиму 1788 г., к «старой доброй» Франции и абсолютной монархии. Но подданные короля могли принять его только в качестве конституционного монарха. Карла X не раз предупреждали о том, что не стоит посягать на Хартию 1814 г., выполнявшую в стране роль Конституции. Однако Карл был смел, энергичен, полон сил и решимости. Он настаивал на жестких мерах и пытался вернуть монархии ее прежний престиж. К моменту воцарения Карлу было уже 67 лет, но король поражал двор и подданных своей неукротимой энергией и силой воли. Это, с одной стороны, вызывало к нему симпатии, а с другой – отпугивало.
К 1830 г. правительство Карла X потеряло симпатии парижан. Карл, считавший своего брата Людовика XVIII безбожником, циником и отступником, предателем интересов монархии, решил посягнуть на краеугольный камень новой Франции – Хартию 1814 г. Король подписал Июльские ордонансы, ограничивающие свободу прессы и сокращающие количество избирателей. Непосредственным следствием этой фатальной ошибки стало Июльское восстание 1830 г. в Париже, которому толком никто не противостоял.
2 августа 1830 г. король отрекся от престола и назначил преемником, в обход сына, герцога Ангулемского, своего внука, десятилетнего графа Шамбора. Этот мальчик был сыном герцога Беррийского, любимого ребенка Карла, заколотого рабочим Лувелем. Регентом при графе Шамборе стал герцог Луи-Филипп Орлеанский, впоследствии единолично правивший Францией.
Луи-Филипп Орлеанский – один из самых примечательных французских монархов эпохи Реставрации и последний из французских королей. Он был сыном Филиппа Эгалите (Филиппа «Равенство», фр. égalité – равенство), герцога Орлеанского, который отрекся от своего титула и семьи и примкнул к революционерам. Филипп Эгалите вступил в якобинский клуб и даже проголосовал за казнь своего ближайшего родственника Людовика XVI. Бесспорно, либеральные убеждения гражданина Эгалите делали ему честь, но голосовать за казнь ближайшего родственника – это уж слишком! Конечно, наша собственная революция и последовавшая за ней сталинская эпоха знали немало Павликов Морозовых, отрекшихся от своих родных и близких, но едва ли можно считать это заслугой, несмотря на любые убеждения.
Юный Луи-Филипп последовал примеру отца, вступил в Якобинский клуб, а потом решил служить революции на поприще войны. Что им руководило? Конечно, этот странный принц верил в революцию, боготворил Прекрасную Деву Свободу, но эта ловкая девица очень быстро «вознаградила» его за слепую веру. Отец Луи-Филиппа, Филипп Эгалите, был гильотинирован по приказу тех же якобинцев, чью дружбу он так хотел приобрести. Перед гильотиной Филипп опустошил две бутылки шампанского и взошёл на эшафот лихо и смело. Даже роялисты, ненавидевшие принца-революционера, вынуждены были заметить: «Жил, как собака, а умер, как подобает потомку Генриха IV».
На аллее королев в Люксембургском саду
Луи-Филипп, герцог Шартрский, воевал в революционной армии против своих бывших друзей и родственников аристократов-эмигрантов. В 1792 г., в составе французских революционных войск, Луи-Филипп участвовал в сражениях при Вальми и Жемаппе. В 1793-м Луи-Филипп стал адъютантом «полководца революции» Дюмурье. Шарль-Франсуа Дюмурье изменил республике и в марте 1793 г., потерпев поражение при Нервиндене, вступил в секретные переговоры с австрийским командованием о совместном походе на Париж для разгона Конвента и восстановления монархии. Поддержки в войсках этот генерал не получил и в апреле 1793 г. бежал к австрийцам. С 1804 г. Дюмурье жил в Великобритании на пенсию английского правительства.
