Фото на память - [28]

– Так ты только из-за этого так волнуешься? – саркастически усмехнулась Валентина. – Это что же, в тебе, Миша, твое уязвленное самолюбие говорит? А я решила, что ты за меня беспокоишься…

– За тебя-я-я! – ухмыльнулся он. – В первую очередь я об общих наших интересах пекусь, о фирме, поняла?

– Поняла, – удрученно сказала Валандра и тоже закурила.

– Ты не представляешь, с какими тузами Троша дружит!

– Он не сказал тебе, что ему от нас нужно? Ох, прости, от меня? – ехидно добавила Валандра.

– От меня-я-я! – передразнил ее Михаил Анатольевич, – Если что – нам всем не сдобровать!

– Троша угрожал?

– Пока нет, но я-то знаю, что из всего этого может получиться…

– Неужели он такой всесильный?

– Наивная! Да ты знаешь, какие связи у него в обладминистрации?! Прикроют нашу лавочку – никто и глазом моргнуть не успеет, – Мещеряков выпустил дым в потолок и с какой-то враждебностью уставился на Вершинину. – Ах да, я и забыл, у тебя же тоже в обладминистрации все схвачено!

– Сколько злой иронии! Живи ты, Миша, в древнем Риме, Ювеналу бы нечего было делать, он бы захлебнулся в твоей ядовитой слюне! – Вершинина демонстративно поднялась с кресла и направилась к двери.

– Стой, черт возьми! Я тебя не отпускал! – взревел Мещеряков.

– Слушай, Миша, я, конечно, понимаю, как ты своим «Кайзером» дорожишь, но и я не лыком шита, и у меня тоже гордость имеется…

– Ну, это уж я знаю! – перебил Валандру Михаил Анатольевич.

– С Трошей я сама разберусь. Как только завершу это дело, подам заявление, – спокойным голосом сказала Вершинина, хотя ее бледное лицо и слегка подрагивающие руки выдавали внутреннее напряжение.

– Разберешься?! С Трошей?! – водянистые глаза Мещерякова полезли из орбит. – Попробуй. Только постарайся меня в свои разборки не впутывать! И если хочешь знать, – Михаил Анатольевич с трудом перевел дыхание, – расследование твое накроется медным тазом, помяни мое слово!

Вершинина скептически пожала плечами.

– Мания величия, Валентина, – такая же болезнь, как и все прочие, ее лечить надо, – съязвил он, – а увольнением меня не пугай – пуганый уже!

– Это все? – Валандра недовольно поджала губы.

– Кстати, где ты собираешься с Трофимовым встречаться?

– В своем кабинете.

– Ты что, с ума сошла?! Не хватало мне… – опешил Мещеряков.

– А что же мне к нему на хату прикажешь ехать? – вызывающе спросила нахмурившаяся Вершинина. – Встречи-то он жаждет, пусть сам ко мне и приезжает!

– Ты совсем рехнулась!

– В твоих устах, Миша, это звучит как комплимент! Или ты думал, – поставила она руки в боки, – я перед этим дерьмом на колени встану, расследование прекращу?! Ты что же, предлагаешь мне своим людям сказать: ребята, дело оставляем, дядя Троша запретил?! Троша охотится за негативами, я уверена, что это именно он заказал их фотографу, которого провел на вечеринку. Пленка нужна ему, чтобы оказывать давление на Дыкина. Ты, значит, Миша, согласен жить по указке какого-то отребья, так что ли? И хочешь, чтобы и я так жила, посапывала в тряпочку?!

– Все! – вскочивший с кресла Мещеряков вытянул вперед скрещенные руки в испуганно-отмахивающемся жесте. – Делай что хочешь, но меня не вмешивай, ясно?!

– Ясно, – Вершинина хлопнула дверью.

Спустившись в свой кабинет, она рухнула в кресло и несколько минут сидела, пытаясь собраться с мыслями.

«Конечно, Мещеряков напуган, поэтому и завелся так, но мне-то от этого не легче. По-другому он вел себя, когда впереди двадцать кусков замаячили. Что-то дядя Миша наш в конец издергался. Никакого самообладания! И это он, с которого я всегда пример брала, когда дело заходило о необходимости держать себя в руках!

Троша, Троша… Уж не зарвалась ли ты, Валентина? Не сражаешься ли ты с ветряными мельницами? Пафос – пафосом, благородство, конечно, вещь прекрасная, но и голову на плечах надо иметь. Противника недооценивать нельзя. Ну надо же, – опять подумала она о Мещерякове, – сам завелся и меня взбаламутил, черт бы его побрал! Нет, чтобы спокойно и сообща все обсудить, стратегию и тактику выработать, мозгами раскинуть, так он орет, как циклоп раненый!

И в школу не успела заскочить! Софья Марковна недовольна будет…»

В эту минуту зазвонил телефон. «Троша!» – подумала Вершинина, внутренне собираясь. Но каково же было ее изумление, когда в трубке она услышала похожий на звон бубенца голос Оксаны Цой.

– Валентина Андреевна?

– Слушаю тебя, Оксана.

– Когда мы разговаривали с вами в агентстве, я не сказала вам одну важную вещь…

– Какую же? – Валентина вся обратилась в слух.

– Помните, вы спрашивали, видели ли мы Рыбакову после смерти Беспаловой?

– Помню и что же?

– А потом я еще сказала, что мы виделись с ней в прокуратуре, когда с нас показания снимали?

– Да, да. Ближе к делу, Оксана. Что ты мне хотела сказать? – нетерпеливо проговорила Валандра.

– Ну так вот, шестого мая я Жукову решила позвонить… Его дома не была, а трубку взяла Рыбакова. Я спросила ее, что она у Жукова в его отсутствие делает. Она мне ответила, что просто так, по старой дружбе к нему наведалась, а Женька, мол, вышел ненадолго и скоро придет.

– Значит, шестого числа Ольга была в гостях у Жукова? – задумчиво произнесла Вершинина. – А во сколько ты звонила?