Форсированный марш - [73]

— Ах, вы, треклятые молокососы! — выругался фон Доденбург, увидевший, что вся его рота уже вжалась в землю, и не было силы, способной поднять ее с земли. Поняв, что все призывы к солдатам атаковать артиллерийскую орудийную башню совершенно бесполезны, он тоже упал на землю вместе со всеми и застыл. Офицер чувствовал себя раздавленным. Он понимал, что теперь Шульце и Матцу придется сражаться с англичанами в одиночку, без всякой поддержки.

* * *

Шарфюрер Шульце, который вылезал из танка, чтобы совершить небольшую разведку на местности, осторожно вернулся обратно в Pz-IV и обнаружил, что Матц с наслаждением смолит сигаретку, взятую из пачки убитого канадского танкиста.

— Ты только подумай, Шульце, — воскликнул Матц, завидев приятеля, — курить такую сигарету — почти так же приятно, как стрелять из танковой пушки. Нет, мы явно служим не в той армии, дружище…

— Заткнись! — сердито перебил его Шульце. — Фон Доденбург не сумел выполнить свою задачу и приблизиться к орудийной башне, чтобы обеспечить нам прикрытие. Его щенки замерли в 50 метрах от нее и не могут сделать дальше ни шагу. Английский пулемет привел их в полную панику. Они вгрызлись в землю и отказываются высунуть наружу даже кончик зада.

Матц сделал последнюю затяжку канадской сигаретой и небрежно бросил:

— Ну и что?

— Это означает, что нам придется противостоять захваченной англичанами огромной пушке в одиночку.

Матц кивнул. Он понял, что имел в виду гамбуржец. Когда они обсуждали с фон Доденбургом план по захвату орудийной башни, было решено, что пехота во главе с командиром первой роты постарается взять на себя британских коммандос и не даст им возможности палить из захваченной пушки. Тогда танку останется только завершить боевую задачу — обстрелять орудийную башню и сровнять ее с землей. Теперь же, судя по всему, реализовать этот план стало невозможным.

Затоптав окурок, Матц выпустил из ноздрей остатки сигаретного дыма.

— И как же мы поступим в этом случае, Шульце?

— Мы атакуем их прямо отсюда — с правого фланга. Выскочим из-за этого пригорка и сразу же начнем стрелять по башне.

Роттенфюрер поморщился:

— А почему бы не послать им письменное объявление о том, что мы собираемся на них напасть? Они же заметят нас сразу, как только мы высунемся отсюда.

— Вот именно, жалкий кусок обезьяньего дерьма! Этого-то я и хочу. Мне желательно, чтобы в их мозгах четко зафиксировалось, откуда именно мы выскочили. Я хочу, чтобы это место хорошенько запомнилось им. Потому что, как только они обнаружат нас, мы тут же устроим быстрое отступление — разумеется, если только ты совладаешь с коробкой передач этого драндулета и сумеешь вовремя включить заднюю скорость. В чем я, зная, какой ты на самом деле тугодум, немного сомневаюсь…

— Я протестую! — выпалил Матц. — Это совершеннейшая неправда!

Шульце сказал тому, что тот может сделать со своим протестом, и одноногому роттенфюреру осталось лишь смущенно заулыбаться.

— Мне ведь удалось проделать нечто подобное совсем недавно, Шульци, — проговорил он, — надеюсь, ты хорошо это помнишь. Думаю, что я не подведу и на этот раз.

— Отлично! Тогда мы быстренько поставим дымовую завесу, чтобы чертовы англичане не смогли ничего толком разглядеть, и зайдем им в тыл через тот сектор, который из-за угла наклона своего проклятого орудия они никак не смогут простреливать. — Шульце вопросительно посмотрел на Матца: — Тебе ясен мой план?

— А то, — кивнул тот. — Как ты думаешь, мне стоит вырезать пару крестов на наши могилы при помощи своего кинжала?

На лице Шульце набухли желваки:

— Если ты не заткнешься, идиот, то я прямо сейчас вырежу крест на твоей глупой физиономии. Мы обязательно сделаем это, если нам будет сопутствовать хотя бы толика удачи и если ты сможешь достаточно проворно двигать своей волшебной палочкой — рычагом переключения передач. Ну все, вперед! Давай сделаем их, как обычно!

Обернувшись к совершенно бледному баварцу, на лице которого запеклась кровь, а в поры кожи глубоко въелся пороховой дым, шарфюрер Шульце рявкнул:

— Немедленно начинай стрелять, как только мы выедем из этой лощины и окажемся на вершине пригорка. Сам я займусь постановкой дымовой завесы. Ну все, вперед! Вперед!

* * *

— Немецкий танк! — в панике закричал флотский лейтенант, увидев, как из-за пригорка внезапно выскочил Pz-IV и помчался прямо на них. Из-под гусениц танка по все стороны летели комья земли и трава.

— Орудие — к бою! — немедленно отреагировал Фергюс Макдональд. — Кертис, Мензис! Приготовиться к стрельбе!

Людям полковника Макдональда не требовалось лишний раз напоминать о том, что они должны действовать предельно быстро. Они практически мгновенно развернули огромную пушку в направлении германского танка. Дистанция до него составляла ровно двести метров. Сам танк быстро приближался к их орудийной башне, а его орудие было нацелено прямо на них.

Кертис запрыгнул в кресло стрелка-артиллериста. Он даже не стал наводить пушку на цель с помощью приборов — расстояние до вражеского танка составляло уже не более ста пятидесяти метров, и по нему можно было бить прямой наводкой. Кертис выстрелил. Грохот заполнил всю орудийную башню. Стиснутое толстым бетоном пространство заволокло желтоватыми пороховыми газами. Лэрд Аберноки и Дерта, чьи легкие мгновенно наполнились этой удушающей смесью, кашляя, бросился к ближайшей стрелковой прорези-бойнице, чтобы отдышаться.