Форсирование Суэцкого канала - [95]

Через пятнадцать минут, когда я, наконец, готовился лечь спать, зазвонил телефон. Это был Мубарак. Он хотел увидеться со мной «по важному делу». Я не знал, известно ли ему о моем увольнении, поэтому я пытался отговориться. Но он настаивал, пока я не был вынужден рассказать ему мои новости. «Ох, я знаю, — сказал Мубарак. — Поэтому я и хочу повидать вас. У меня есть поручение к вам от президента». «В таком случае добро пожаловать, — сказал я устало. — Я вас дождусь».

Он приехал около 23:30. «Президент высоко ценит вашу работу в вооруженных силах в мирное время и во время войны, — сказал он. — Но плохие отношения, постоянные раздоры между вами и министром обороны не могут продолжаться, Это опасно. Ваше назначение послом ни в коем случае не означает понижения статуса. Вы поедете в ранге министра и с министерским окладом. Президент планирует отправить вас послом в Лондон, и, как вы знаете, это самый желанный пост в дипломатической службе. И в качестве подтверждения его высокой оценки вашей службы президент присваивает вам звание „четырехзвездного“ генерала (фарик авваль). Он надеется, вы примете его предложение.

„Было бы лучше, — сказал я. — если бы президент сам позвонил мне, чтобы сказать то, что только что сказали вы. То, что президент поручил Ахмеду Исмаилу объявить мне об отставке, прекрасно зная о наших отношениях, может только означать, что он принял сторону Исмаила. По этой причине я не мог и не могу принять его предложение. Я предпочитаю остаться дома“. И я повторил все, что сказал Исмаилу: если это награда, я имею право от нее отказаться, если наказание, я хочу, чтоб оно было публичным».

Мубарак уехал после полуночи. Даже тогда он мне всего не сказал. На следующий день, 13 декабря, я узнал из газет, что со службы уволены командующие Второй и Третьей армиями, генерал Васел и генерал Халил. (Мамун, которого заменил Халил, был уволен несколько позже). Первым двоим были предложены посты губернаторов в ранге заместителя министра. Козлы отпущения были найдены.

Комичность ситуации в том, что у президента не хватило мужества об этом объявить. На следующее утро, 13 декабря, газеты написали, что начальником Генштаба назначен генерал Гамасси. Ни слова о том, что стало со мной. Стало еще смешнее, когда в свое время был подписан указ о моем назначении в Лондон, и газеты послушно сообщили об этом. А все это время я сидел дома, близко не подходя к министерству иностранных дел. (Я побывал в своем кабинете 14 декабря, чтобы забрать свои вещи. Мои бумаги были перевернуты). Я решил, что пришло время сказать президенту в лицо, что мне не нужна новая работа. Меня вызвали к нему в Асуан 6 января 1974 года.

Я встретился с президентом в саду его зимней дачи. Он был сама любезность, спрашивал о моей семье, нашем здоровье и т. д. Я поблагодарил его за его интерес, все хорошо, слава Аллаху.

«Нет, нет, не все хорошо, — вдруг сказал он. — Я разочарован. Как вы могли так поступить? Вы сошли с ума? Я посылаю к вам Хосни Мубарака, а вы отказываетесь от моего предложения».

«Г-н президент, — сказал я. — Я не обижен увольнением из армии. Каждый солдат должен давать дорогу другим. Меня обидело то, каким образом была прекращена моя служба, и как мне сообщили об этом решении. Когда вы назначали Исмаила министром обороны, я напомнил вам о наших с ним отношениях».

«Именно поэтому я и решил, что вы должны уйти со службы, — сказал президент. — У меня нет времени разбираться, кто прав, а кто нет. Я не хочу в это ввязываться. Знаете, почему я уволил Махмуда Фавзи с поста премьер-министра и взвалил эту дополнительную обязанность на себя? Он все время жаловался, что некоторые министры не выполняют его приказы. Я не могу тратить время на улаживание разногласий между высокопоставленными должностными лицами. Или вы, или Исмаил должны были уйти. Я решил, что будет лучше уйти вам. Я предложил вам один из лучших постов в стране. Когда Ахмед Исмаил сообщил мне о вашем отказе, я подумал, что он преувеличивает, или возможно вы не захотели слушать ничего, что исходит от него. Тогда я послал к вам Хосни Мубарака, и вы опять отказались. Я даже собирался сам послать за вами, но Хосни мне отсоветовал». Вдруг он рассмеялся: «Мне кажется, он вас боится. Как вам удалось так напугать ваших подчиненных?»

Он продолжал выражать свое восхищение тем, чего я добился в вооруженных силах и заверял меня в своем неизменном доверии. «Я посылаю вас в Лондон не только ради престижа. Мы начинаем устанавливать контакты с Германией для закупок оружия. Я хочу, чтобы вы этим занялись. Наш нынешний посол в Бонне, Мохаммед Ибрахим Камель ничего не понимает в военных вопросах. Я его знаю. Мы вместе сидели в тюрьме».

В таком случае, отвечал я, я готов согласиться на эту работу. Мы начали обсуждать различные аспекты наших отношений с Британией. Было почти 13.30, когда я ушел. Я поехал в отель Старый Катаракт, чтобы пообедать и дожидаться вечернего рейса в Каир. Там меня остановил полный любопытства Хасанейн Хейкал из Аль-Ахрам. Я рассказал ему о происшедшем, не упомянув о закупках оружия в Европе.