Форпост - [6]

Руки ощутили тепло птичьей шеи; он сжал ее, чувствуя, как лихорадочно бьется голубая артерия, и это биение вдруг прекратилось, а сама птица, обмякнув, свалилась к его ногам. Еще два или три раза в агонии щелкнул клюв, монстр встрепенул крыльями и затих.

Сразу четыре птицы упали на него, и все четыре не промахнулись. Но, не обращая внимания на то, что зубы-гвозди снова рвут его тело, Маккиш вцепился в голую птичью шею, стараясь нащупать эту голубую пульсирующую жилку. Вот жилка, вот она перестала биться; и еще одна птица, затрепетав, свалилась на песок. Он схватил шею другой. И снова, сразу обмякнув, она мешком плюхнулась к его ногам. Теперь уже хладнокровно Маккиш принялся за третьего врага, а четвертая птица, поняв, что происходит что-то неладное, разжала гвозди клюва и улетела с недовольным воем.

Маккиш медленно опустился на жаркий песок. Теперь ему было даже смешно. Скольких мучений и крови стоила ему эта битва, а победить было так просто. У чудовищных птиц есть уязвимое место - артерия на голой шее, - достаточно надавить на нее, и монстр погибнет. Он засмеялся: на шее была ахиллесова пята...

И тут же все исчезло.

5

Маккиш сидел за столом, и перед ним лежал чистый лист бумаги. Машинально Маккиш провел ладонью по комбинезону. Ткань была цела. Сражения с птицами не было. Все это ему привиделось. Причина очевидна: как и на Данилевского, на него напали галлюцинации. Причем - это он осознал сразу же - точно такие же, те же самые галлюцинации.

Он встал и посмотрел по сторонам. Вот шкаф, вот кровать, вот дверь в кухонный отсек. Все, как должно быть. Да, галлюцинации кончились; и сейчас не время размышлять о причинах - это можно будет сделать позже, - сейчас надо сопоставить галлюцинации, испытанные им и Данилевским. Сопоставление не даст ответа о причине, но, может быть, укажет, где надо искать ответ.

Усевшись за стол с приборами под прозрачным куполом, он уже снова собрался приняться за дневник предшественника, но прозвучал сигнал связи, и на экране появилось крупное лицо командира.

- Данилевский прибыл, прошел обследование, - сообщил Степанов после обычного приветствия. - Врач утверждает: состояние здоровья нормальное. О переутомлении речи нет. Психика в полном порядке. Правда, отмечен эмоциональный спад, вызванный тем, что он, разведчик, был вынужден просить замену. Ну и галлюцинациями.

- Значит, к здоровью галлюцинации отношения не имеют? - поинтересовался Маккиш.

Возникла пауза. Командир вопросительно смотрел с экрана. Потом он спросил:

- Были галлюцинации? Какие?

- Те же, что у Данилевского. Бой с птицами.

- Пока у тебя никаких предположений?

- Никаких.

- Чем ты сейчас занимаешься?

- Сейчас я буду сравнивать свои видения с тем, что видел Данилевский, хмуро ответил Маккиш, и экран после этого погас.

Маккиш включил дневник предшественника.

Вот сведения о работе автоматов-тектоников... нет, о первой галлюцинации дальше... вот выводы Данилевского о цикличности атмосферных процессов... стоп!

Под куполом зазвучал тенор Данилевского. Данилевский явно подбирал слова с трудом. Понятно: не так уж просто здоровому и нормальному человеку описывать посетившие его вроде бы ни с того, ни с сего галлюцинации и причем знать, что с этим описанием потом познакомятся другие люди.

"Еще должен занести в дневник сообщение о странном "случае, неуверенно говорил Данилевский. - Как к нему отнестись, пока не знаю. Вероятнее всего, то, что я испытал, вызвано переутомлением. Впрочем, охотнее я искал бы любое другое объяснение, потому что чувствую себя превосходно..."

"Данилевскому было хуже, - подумал Маккиш, - он вполне мог растеряться и все приписать нервам. А я заранее знал, что галлюцинации могут быть или даже, пожалуй, знал, что они будут..."

Голос с магнитной ленты окреп и обрел уверенность. Разведчик, как полагается разведчику, взял себя в руки и вновь стал хладнокровным исследователем. Маккиш слушал.

Все было точно так же, как у него. Точно так же Данилевский вдруг оказался в песчаной пустыне, без скафандра, и на него напали те же птицы. Точно так же он побежал к роще, отбиваясь на ходу от птиц, и роща тоже исчезла.

Стоп! Дальше было не совсем так. Маккиш прокрутил ленту назад, чтобы прослушать последние фразы еще раз. И тогда тенор Данилевского, уже совершенно спокойный и будничный, сказал:

"Роща исчезла. На меня свалились сразу несколько птиц, и я упал на песок. Птицы терзали тело, я чувствовал боль, но встать не мог, сил уже не было. Мной овладело безразличие ко всему, что происходит. Похоже, что птиц стало еще больше. Я чувствовал, что они рвут меня на куски, у меня мелькнула мысль, что все кончено. И тут же я увидел, что снова сижу за столом под куполом форпоста и, следовательно, ничего этого не было..."

- Так! - сказал Маккиш вслух. - Здесь есть небольшая разница. Но что это дает?

Он задумался.

Ничего это пока не давало. Если предположить, что видения вызваны каким-то веществом или излучением, могли ли у двух разных людей быть одинаковые видения? Излучение или вещество рождает образы, действуя на мозг; вряд ли оно вызовет одни и те же образы. Впрочем, возможно и другое: излучение будит только самые верхние слои памяти, последнюю память. Птицы Лигейи и у него, и у Данилевского должны были оказаться самым последним впечатлением, и вот тогда сходство видений объяснимо. А различные концовки привидевшихся картин можно объяснить разницей темпераментов, характеров...