Формула преступления - [14]

— Каков гаденыш! — с некоторым восхищением заметила баронесса. Хотя и не баронесса вовсе.

— Благодарю, вернемся к деньгам, что под рыцарем лежат. Ясно, что ни дочек, ни вдов Донской не соблазнял, статуй на ужин не приглашал, да и сам призрак к нему не заявлялся. Что же случилось? Случилось заранее спланированное убийство.

— Я никого не убивала! — закричала дама.

— Анна Ивановна, пока не знаю вашего настоящего имени, у вас отменный актерский талант: сыграть пьяную бабу, чтобы поверил швейцар, дорогого стоит. Только вот баба не обольется водкой, от нее перегаром пахнуть будет. Народ эти различия тонко чувствует. Это вам на будущее. И на кладбище спектакль провели умело. Психологически точно поздоровались с могильщиком и отчитали его, дескать, давно здесь бываю. Но когда будете играть новую роль, старайтесь не увлекаться импровизацией. Заявили, что перстень подарен вами. Но ведь его от всей души подарил господин Карлов.

— Предупреждал же, дура… — прошипел благородный отец.

— Не стоит, господин Карлов, обижать даму. Вы, когда по банкам прогуливались, изучая клерков, слишком хорошо запомнились. Не то что госпожа Аловарова: она куда тоньше умеет с людьми общаться. Так ведь, господин Лопарев?

Камердинер сдержанно улыбнулся:

— Не могу знать-с.

— Остается вопрос… — Родион помедлил, оценивая выражения лиц: — Кто же убил Донского?.. Не желаете помочь?.. Тогда попробую я… История о том, что явился призрак и отомстил, рассыпалась в пыль. Реальны только деньги. Какой вывод напрашивается?

Желающих проявить остроту ума не нашлось. И тогда сказал Родион:

— Ответ прост и логичен: Донского не убивали.

Карлов ехидно улыбнулся:

— Неужели, господин пронырливый сыщик?

— Донской и не думал умирать. Потому что его… никогда не было. Именно он и есть настоящий призрак. Согласны, Иван Иванович?

Камердинер равнодушно ответил:

— Меня Василием Николаевичем зовут…

— Нет ничего проще, чем убить человека, о чьем существовании известно только с чужих слов, а после смерти оставшегося без лица. Из кого же слепить такой удобный призрак?

Сообразительных не нашлось.

— Примитивный ответ — из соучастника, обреченного стать трупом, — сам ответил Родион. — Но это сложный и утомительный маскарад, с массой непредвиденных ситуаций. Но вы, Иван Иванович, как умный и тонкий мыслитель, поняли: легче самому быть и камердинером, и Донским. Кажется невозможным? А на деле нет ничего проще: без приклеенных усов и парика общаться со швейцаром, дворником и прислугой, как Лопарев. А в светлом парике и усах кивать Матвею, иногда здороваться с соседями, как Донской. Один раз пообщаться с домовладельцем, не торгуясь, дать аванс за квартиру. За месяц никто ничего не разберет. Дольше и не надо. Не требовалось сложной маскировки: «усы плащом закрыв, а брови шляпой». Хозяина и слугу никогда не видят вместе, тем более для слуги имеется отдельная лестница. А в банках Донского вообще видят в первый и последний раз. Все было сделано мастерски, иначе не скажешь. Оставалось уничтожить призрак Донского каменной перчаткой и подтвердить его смерть. Расскажите, как дело было?

«Лопарев» демонстративно сложил руки на груди.

— Тогда я попробую… Настоящего Лопарева впустили с черной лестницы — думаю, несчастную жертву зовут именно так. Он сам принес каменную руку.

— И откуда в таких подробностях узнали? — с издевкой спросила «Анна Ивановна».

— Крошек не оказалось только в прихожей. Остальной путь гостя отмечен ими до самого ковра. Трудно поверить, что статуи имеют привычку бродить по черным лестницам. Нечего там делать каменному призраку. С черного хода заходят лишь прислуга или тайные визитеры.

— Хитер, мальчишка! — ухмыльнулся «Карлов».

Но Родион не позволил сбить себя с толку.

— Лопарев не подозревает, что его ждет, — сказал он, словно сожалея о произошедшем. — Под каким-то предлогом его просят надеть парик, перстень, наклеить усы. Когда он переодет, оглушают перчаткой по затылку. Затем — грязная работа. Для загадочности изменено положение тела. Дальше все просто: закрыть дверь кабинета изнутри, оставив ключ в замке, выйти по черной лестнице, подождать, пока пьяная баба отвлечет швейцара, подняться в квартиру и спуститься уже в обличье слуги, которого хозяин выгнал в трактир. Мистическое преступление готово: в запертой комнате тело с каменной перчаткой. Задумано блестяще, но исполнено шероховато. Логические мелочи подвели.

— Неужели? Очень любопытно, — без иронии спросил «Лопарев».

— Пожалуйста, мне не жалко. Во-первых, перестарались с тарелками и бокалами: не могли они разбиться на мягком ковре. Стулья вообще никак не могли упасть. Далее: на памятнике барону Аловарову нет ни одной надписи. Кому монумент — неизвестно, а такому мху и за десять лет не вырасти. Еще нелепость: как может разъяренный отец, хорошо знающий Донского, перепутать его со мной? У нас совсем разные фигуры. Еще перестарались с гаремом. Крутя два романа с вдовушкой и дочкой Карлова, Иван Иванович физически не смог бы так разгуляться. То есть у него времени на это не хватило… Это я имел в виду… Извините…

— Да вы как в воду глядите, юноша, — безрадостно сказала «Анна Ивановна». — Хороший мальчик, скромный и воспитанный, застеснялся, даже покраснел. Ну, ничего, первая женщина от этого излечит.