Формула моей любви - [74]

Анжели замолчала, справляясь с эмоциями, но Клавдия чувствовала, как внутри этой необыкновенной женщины клокочет застарелый гнев и боль, которые ей удается обуздывать и сдерживать силой своей воли уже многие годы. – Три недели Костю гоняли по горам, но он был так хорош, что уходил от нескольких сотен силовиков, окружавших и ловивших его. И все же его достали. Это было неизбежно. За время побега Костя не ранил и не убил ни одного из тех, кто его ловил. Вот и в этот раз, уходя от погони, он намеревался прыгнуть в реку с моста, но в него стреляли, и, когда Костя забрался на парапет, в него попало сразу несколько пуль.

– В документах отмечено, что тело его не нашли, – подсказала Клава, ужасно сочувствуя Анжели.

– Нет, не нашли, да это было и невозможно. Бурная горная река, сплошные каменные глыбы и мощный водный поток между ними. Специально никто бы не полез в реку искать, а его не выбросило на берег, скорее всего прибило куда-то под камни. Местные жители говорят, что если животное или человек попадали в эту реку, их тела никогда не выбрасывало на берега.

– Его сдали? – Это вообще-то был очевидный факт, но Клавдия все же спросила.

– Разумеется. В те года кого только не сдавали, все жаждали разбогатеть любым путем и как можно скорей. А уж те, кто был причастен к тайнам и политике, хапали и продавались практически в открытую. Костю сдал человек, не являвшийся его непосредственным начальником, но благодаря своему званию имевший доступ к информации о нем. Это даже не интересно. Деятель этот давно сбежал, продал всех, кого мог, получил свои серебряники и довольно неплохо жил какое-то время.

– Какое-то? – ухватилась за намек Клава.

– Это не важно. – Анжели твердо посмотрела Клаве в глаза. – Человек заболел и вскоре умер от тяжелой болезни.

– Откуда вам известны такие подробности про приказы и гибель Архиерея?

– Информация о его смерти, скажем так, была прощальным жестом в мой адрес от его руководства.

– Прощальным? – переспросила Клава.

– Да. За полгода до гибели Кости, я ушла от него. – И она снова прямо посмотрела в глаза Клавдии, явно желая передать больше, чем говорила. – Костя был на задании уже несколько месяцев, я училась в университете на инязе и на одной студенческой вечеринке познакомилась с Жаком. И влюбилась, увлеклась ужасно. Он сделал мне предложение, я сказала об этом Косте, он меня отпустил и благословил. Он прекрасно понимал, что люди его профессии не живут долго и погибают трагически, увлекая за собой всех своих родных и близких, если таковые у них имеются. Мне он такой участи не желал. Вот и отпустил. Мы с Жаком уехали во Францию, где и поженились, а через полгода я получила известие о гибели Кости. И подробности его гибели и имя предателя, продавшего его.

– А Граничевского вы тоже полюбили? – мягко поинтересовалась Клава.

– А вы считаете, что его можно полюбить? – спросила мадам, вернувшись к своей обычной манере легкой, чуть надменной иронии.

– Ну-у-у, – с большим сомнением посмотрела на нее Клава, – мало ли, в жизни всякое случается.

– Экая вы тактичная девочка, – легко рассмеялась мадам Карно. – Но в одном вы правы: в жизни случаются порой такие чудеса, которые не приснятся даже в самом бредовом сне. Ираклий Граничевский увидел меня на одном закрытом светском мероприятии и воспылал чувствами. Как он утверждает, я его первая и единственная любовь. Он долго и упорно красиво за мной ухаживал, не жалея средств на широкие жесты. И столь же долго и настойчиво я отказывала ему.

– И что, покорил? – В Клавдии уже взыграло чисто женское любопытство.

– Какая вы все-таки романтическая особа, Клавдия, – попеняла ей, улыбаясь, Анжели. – Покорить, как вы изволили выразиться, меня господин Граничесвский не мог бы ни при каких условиях.

– Но как же тогда… – растерялась Клавдия.

– Просто, очень просто, – улыбнулась ей Анжели. – В какой-то момент на меня вышли бывшие кураторы Кости и настоятельно предложили сделку: я выхожу замуж за Ираклия Романовича, способствую осуществлению их интересов в адрес этого гражданина, а они ликвидируют документы, в которых сказано, что известная мадам Анжели Карно когда-то была Анжеликой Ивановой, близкой подругой и соратницей киллера Архиерея. И оставляют меня в покое на все времена.

– Как это? – обескураженно уставилась на нее Клава.

– Клавочка, вы же умная девочка, что вы тупите-то? – попеняла ей вдруг по-простецки мадам Карно. – Обыкновенно. Как делается всякая политика путем подкупов-шантажей, договоренностей и компромиссов, откупов и угроз. Все, как обычно: победителей не судят, проигравших не щадят. Только одно хоть немного оправдывает этих господ – то, что стараются они все-таки в интересах государства. Но мне от этого, как вы понимаете, не легче.

– Ужасно, – посочувствовала Клавдия и вздохнула: – А такой романтики изобразили во всех СМИ, фотографии ваши на всех журнальных обложках, а получается, как у Вишневского прямо: «Все вроде с виду в шоколаде, но если внюхаться, – то нет».

– Очень точно подмечено, – горько усмехнулась мадам Карно.

– И в разгар романтической шумихи всплывают эти документы. А, кстати, откуда они взялись-то и почему попали именно к Лощинскому?